 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
обнаружил. Камерон и Брунгильда, матерясь, помогали ему, причем Камерон вспомнил,
что дня три назад видел Менандра перебиравшим коробки с лентой, но и не подумал
поинтересоваться - проклятье! - а Брунгильда высказывалась весьма произвольно по
поводу всего на свете, пока Петер не сообщил ей свежую информацию о Шануре - она
ахнула, села и молча сидела очень долго, будто ждала, что вот сейчас он войдет - никто,
конечно, не вошел, а Петер вдруг ощутил страшную тяжесть во всем теле и еле дотащился
до койки, оставив Камерона убирать все, что они пораскидали, в обжитом блиндаже
оказалось поразительно много вещей, однако уснуть не смог, задремал и застонал, так
заныло лицо и спина. Брунгильда разбинтовала его и, чуть не плача, стала промывать
заплывший глаз и прикладывать снег к скуле, а со спиной вообще ничего нельзя было
сделать, пуля сорвала узкую и длинную полоску кожи, даже перебинтовать это было
трудно, наконец Камерон придумал приклеить бинт вдоль раны клеем для киноленты, и,
неожиданно успокоившись, Петер крепко уснул. Во сне он видел Шанура, Шанур что-то
говорил ему, но Петер не понимал ни слова, будто Шанур говорил на каком-то ином
языке, а потом Шанур повернулся и пошел прочь, Петер попытался удержать его, но рука
проходила сквозь Шанура свободно, как сквозь призрак...
Утром его разбудила короткая, но злая канонада - звук, когда-то фоновый, стал редким,
а потому резким и тревожным. Через несколько минут в блиндаж влетел Армант, схватил
камеру и выскочил наружу, потом медленно и разочарованно вернулся и в ответ на вопрос
Петера: что случилось? - рассказал, что только что над мостом появился странный
круглый, как тарелка, самолет, завис неподвижно - зенитчики, наверное, растерялись,
потому что огонь открыли не сразу - и стал спускаться, и уже метрах в ста от земли его
накрыли. Самолет оказался чрезвычайно живучим, видно было, что снаряды попадают
прямо в него и взрываются внутри, а он все пытался уйти из-под огня, поднялся довольно
высоко, но попал в сектор обстрела восьмидюймового дивизиона, и эти его доконали -
упал в каньон. Очень живучий. Круглый такой. Никогда таких не видел...
Три дня Петер не вставал - не мог. Организм взбунтовался, ноги не держали, от
малейшего усилия пробивал пот, и, втайне от себя довольный этим, он пролежал, читая
какую-то ненормальную книжку без начала и конца, не зная ни автора, ни названия - речь
шла о владетеле какого-то затерянного в горах города-государства, который расчетливо и
жестоко вытравлял в своих подданных все человеческое, превращая их постепенно в
подобия марионеток, послушных воле и руке владетеля; в начале описывалось, как он,
размышляя о жизни, жег спички и смотрел на огонек - точно так же в конце он,
размышляя, доводил своих подданных до убийства или самоубийства, не прямыми
приказами, а непонятными на первый взгляд действиями, поручениями, словами, но в
результате получалось именно то, чего он хотел, - причем обязательно в его присутствии.
Можно было бы подумать, что он развлекается этими убийствами, но, наоборот, - с
каждым разом он становился все мрачней и мрачней и, предаваясь размышлениям о
человеческой природе, поджигал новую спичку... Конец был оборван, и неясно было, чем
это все может кончиться.
Только в конце февраля удалось "восстановить" фильм. Господин Мархель вновь был
оживлен и вновь все понимал - но теперь у него было более благодарное, чем натура,
место приложения сил. Менандр стал вдруг неуловим, как Фигаро, - Менандр здесь,
Менандр там - именно там, где Петера нет; Петер уже подумывал о том, не арестовать ли
гада, но решил не рисковать - черт его знает, что выйдет из этого ареста, а у него вон
какая семья. Саперы, хоть и обещали поискать спрятанные ленты, так ничего и не
принесли.
Первого марта день был ясный, небо прозрачное, и бомбардировщик увидели вовремя,
но он шел высоко, один, и огонь пока не открывали - смысла нет тратить снаряды по цели,
идущей в двенадцати километрах над тобой. Крохотный светлый крестик прошел над
головой в тыл, там развернулся и пошел обратно, и всем было ясно, что это разведчик и
следует готовиться к налету - как вдруг высоко, прямо в зените, раскрылся парашют.