 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Камерон поранился то ли гвоздем, то ли острым бетонным выступом. Рану залили
йодом и перевязали - Камерон шипел и ругался.
- Промыть бы надо, - сказал Армант, - да воды...
- Ладно, - сказал Камерон. - На мне как на собаке. - Долго нам тут сидеть? - спросила
Брунгильда.
- Смотря что это было, - сказал Армант. - Если фтор-селенетин, то сутки. А если "би-
куб", то... - Он замолчал, и молчание повисло над всеми, потому что все, кроме
Брунгильды, знали, что такое "би-куб".
- То что? - спросила Брунгильда, не дождавшись прямого ответа. - Ничего, - совсем
другим голосом сказал Армант.
- Если "би-куб", то можно сидеть до второго пришествия, сказал Петер. - А как мы
узнаем? - спросила Брунгильда.
- Никак, - сказал Петер.
Брунгильда повозилась в темноте, встала и подошла ко всем остальным. Теперь они
сидели кружком на кровати и двух табуретках. Луч фонарика, чуть потускневший, но все
еще сильный, бил в потолок и, рассеиваясь, падал на лица.
- Ребята, - сказала Брунгильда, - объясните бедной неграмотной женщине, что все это
значит?
Она не любила недоговоренности. - "Би-куб", - сказал Петер, - это особо стойкое
вещество. Держится на местности до десяти дней. Особенно зимой. Воздуха в этом
блиндаже нам на пятерых хватит едва ли на сутки. Противогазы от "би-куб" не спасают.
Значит, через сутки будем решать - или задыхаться здесь, или выходить. Вот и все.
- Понятно, - сказала Брунгильда. И тут в дверь заколотили кулаками и прикладами. -
Откройте! - глухо доносилось из-за двери. - Откройте, гады! - Сидеть, - сказал Петер. -
Им уже не поможешь...
Все и так понимали это, но там, за дверью, были свои, которые... нет, нельзя. Поздно.
- Открывайте, гады! - кричали там, снаружи. - Сволочи! Заперлись, суки! Открывайте!
Поздно. Поздно. Те, за дверью, уже вдохнули яд, и теперь он разрывает им легкие.
Сейчас они замолчат...
Они не замолчали. Они дали очередь в дверь, и пули тупо рванули воздух. В нос
ударило горячим запахом жженого пороха, и Армант в два прыжка оказался у двери и
трижды выстрелил в ответ. Слышно было, как упало тело. "Ложись! " - крикнул Камерон,
он ждал гранатного взрыва, и Петер тоже ждал взрыва, но Армант, видимо, не понимал
этого, тогда Петер рванул его от двери и прижал к полу. Так они и лежали, Армант слабо
шевелился, потом Камерон сказал: "Пронесло". Петер поднялся. Камерон уже, торопясь,
впихивал в отверстия от пуль черную вату и спички. "Помогай", сказал он, и Петер стал
разминать хлебный мякиш и замазывать им дыры поверх спиче к...
Он стоял лицом к двери и не видел, как Брунгильда шла к Арманту, а Армант пятился от
нее, как она приблизилась вплотную и влепила ему тяжелую пощечину, - тут только Петер
оглянулся, Армант уперся в стол и ерзал вправо-влево, пытаясь нащупать путь
отступления, руками он закрывался, но Брунгильда, почти невидимая, отвешивала ему то
с правой, то с левой руки, шепча при каждом ударе: "Мерзавец... подонок... крыса...
мразь... ублюдок... " - и Армант не выдержал и завопил: "Уберите эту бабу! " - "Ах,
уберите! " - восхитилась Брунгильда и вмазала ему еще. Камерон вовремя оказался рядом
с ним, он перехватил руку Арманта, вывернул - шутя - ее за спину и отобрал пистолет,
рукояткой пистолета он тихонько долбанул Арманта по затылку - не так, чтобы отбить
память, а просто чтобы напомнить о такой возможности, - Армант обмяк и, обмякший,
униженный, потек на свою койку и пролился на нее - и вдруг зарыдал.
Брунгильда, тяжело дыша, опустилась на кровать Петера. Петер сел рядом, потрепал ее
по плечу.
- Ничего, - сказал он. - Как-нибудь... Ты только воздержись от резких движений,
хорошо? Надо воздух экономить...