 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
убитые, чьи тела ровным рядком лежали возле рва, были последними несломленными -
это был период великого его отчаяния, и только бракованный капсюль пистолетного
патрона оставил его тогда доживать до конца - в страхе и готовности на все рад и... ради...
Ну, что же ты? Говори! Говори!!!
Не знаю...
Невыносимо яркий свет затапливал барак, и сто или больше человек, лежащих на
двухэтажных нарах, мучились от жары и духоты, от вшей и клопов, от неизбывного зуда,
от разъедавшего кожу пота, от вони гниющей параши и загнивающих тел, и все это было
заблаговременно предусмотрено для них: и вонь, и жара, и гниение заживо, и мучительное
отупение от тяжелейшей работы, которая тем тяжелее, что лишена всякого смысла - они
лежали и намерены были лежать до тех пор, пока блокфризер не поднимет их и не
погонит на плац для парада и рапортфюрер, стоя на трибуне, не будет орать: "Ногу! Ногу!
" Двенадцать часов работы, четыре часа строевых занятий, два часа политзанятий, час на
прием пищи, пять часов сна; раз в месяц выходной - это значит, что нет политзанятий, а
вместо четырех часов строевых - только два часа...
Петер, чувствуя, как деревенеют скулы и веки - первый шаг к превращению лица в
защитную маску, - взял камеру, громко завел пружину и, установив диафрагму, стал
снимать, ведя объективом слева направо; в тот постоянный звуковой фон, который стоял в
бараке, жужжание камеры врезалось, как дисковая пила в бревно, но никто не
пошевелился и не повернулся, только смолкла песня, смолкли голоса, смолк шорох
мелких движений, все замерли, замерзли, застыли в привычном уже ожидании окрика,
удара, выстрела - в гордых саперах инженера Юнгмана успели убить гордость... убить или
заставить, приучить прятаться, притворяться отсутствующей - что, в общем-то, одно и то
же. Петер снимал, пока хватило пленки. Потом кто-то, не поворачиваясь, сказал: "Уйди,
майор. Уйди, ради бога. Тебе-то все равно, а мы тут остаемся... "
Мы остаемся тут, а ты уйдешь. Мы остаемся за проволокой, а ты уйдешь. Мы остаемся
тихими, без голоса и воли, без права жить и думать, а ты уйдешь. Ты уйдешь и будешь
думать, что ты на свободе - потому что проволока будет не вокруг тебя, а вокруг границы,
и там же вышки с часовыми. И, не видя проволоку вблизи, ты будешь считать себя
свободным и даже сможешь воспевать эту свободу и ходить по улицам после наступления
темноты, потому что у тебя есть пропуск, и уж конечно ты не будешь делать ничего
такого, чтобы у тебя пропуск отняли, а самого поместили туда, где проволока не за
горизонтом, а вблизи. А здесь, майор, есть место, где проволока еще ближе, так близко,
что можно только стоять, держа руки по швам, потому что вокруг тебя проволока. Так мы
и рождаемся - руки по швам, и горды тем, что намерены и тверды в этом своем
намерении: умереть, держа руки по швам; а если кто-то забывает, что это высшая
добродетель, которую должен блюсти каждый благонадежный гражданин Империи, то
ему можно ки по швам! - мы идем по жизни, распевая маршевые песни, с которыми легче
идти и которые забивают в голове все прочие мысли, идем, стараясь держать равнение в
шеренгах и видеть грудь четвертого, и любое отклонение от равнения воспринимаем как
нарушение и едва ли не крушение строя - во всяком случае, покушение на оное;
воспринимаем сами, никто не велит нам это так воспринимать, просто это впитано с
молоком матери - видеть грудь четвертого и держать руки по швам.
... а какой, оказывается, лакомый пряничек - свобода! Нельзя давать его слишком
помногу, потому что у населения начинает кружиться голова и разбегаются глазки, а с
закруженной головой они мало ли что могут подумать: может быть, и не должно быть
границы у этой самой свободы? А с другой стороны, нельзя ее отнимать совсем, потому
что вкус ее должен помнить каждый, и время от времени невредно освежать эту память. И
тогда, дав совсем небольшой кусочек свободы в повседневное пользование, как-то:
перенеся колючую проволоку к границам и разрешив перемену места работы, а также
безлимитное посещение кинотеатров и бань - и угрожая отнятием этого кусочка,
понемногу, сами понимаете: за маленькую провинность маленький кусочек, - так вот, при