 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
напряжения, превосходящие критические. То есть в момент, когда длина моста достигнет
метров восьмисот - восьмисот пятидесяти, начнется трещинообразование - вначале в
месте закрепления стапеля, а чуть позже - там, где крепятся тросы, то есть у основания
лебедок. Таким образом, сначала стапель "поплывет" назад, но это не так страшно, это
можно скомпенсировать; однако лебедки... Вначале трещины будут распространяться
локально, и сваи, на которых держатся лебедки, станут чуть наклоняться вперед, как бы
продавливаясь сквозь образующийся щебень; образование щебня на некоторое время
парирует нарастание напряжений - до тех пор, пока длина моста не достигнет девятисот
пятидесяти метров; тогда микротрещины сольются в одну макротрещину, и весь этот
гранитный утес - то есть оба утеса, справа и слева от моста - как отрезанные ножом,
отделятся по линии пробитых скважин от основания и... и все. Вместе с мостом.
Мост был длиной уже семьсот шестьдесят пять метров, когда состоялся новый
массированный налет. Почти две недели изматывания зенитчиков и террора на дорогах
привели к тому, что зенитный огонь весьма ослаб. Какое-то количество орудий вышло из
строя, люди устали до безумия и еле двигались, снарядов было в обрез... Первая атака по
обычному сценарию: с большой высоты, дразня, три эскадрильи отбомбились по
батареям. И тут же, без паузы, произошел второй налет - на бреющем полете
одномоторные пикировщики попытались прорваться к мосту. Что там попытались -
прорвались! Не промахнись ведущий, и все было бы кончено. Маневр, предпринятый для
атаки, был гениален: пикировщики, выстроившись цепочкой там, над своим берегом,
незамеченными подкрались к самому каньону, перед мостом делали "горку", бросали
бомбы и уходили в каньон, в мертвую для зениток зону. Но ведущий промахнулся и вывел
их чуть в стороне от цели, и у них не было возможности перестроиться, потому что
каждый шел в хвост предыдущему, и все они четко повторили ошибку командира, и в тот
момент, когда они видели цель, у них уже не было возможности что-то исправить. А когда
ведущий, поняв, что его промах - это промах всех, пошел на второй заход, зенитчики уже
опускали стволы, и полсотни пушек ударили навстречу пикировщикам. Шесть самолетов
один за другим вспыхивали и рушились в каньон, пока наконец пикировщики, не
выдержав такого огня в лицо, не стали отваливать в сторону.
Через полчаса появились новые самолеты - там, у противника, видимо, твердо решили,
что с мостом пора кончать. Бомбардировщики прорывались сквозь поредевший огонь и
бросали бомбы, как могли, прицельно. Петер, полуослепший и полуоглохший, забился
между толстенными балками стапеля и продолжал снимать; несколько раз стапель
содрогался так, что, казалось, вот-вот все обрушится к чертям, но не обрушивалось - и
бомбежка продолжалась. Снова пикировщики попытались выйти на мост - их разметали,
но они продолжали кружиться, и то один из них, то другой начинали падать, целясь по
мосту; Петер заметил вдруг, что мост ходит ходуном, раскачиваясь все сильнее и сильнее,
и, наверное, поэтому они никак не могли в него попасть - и эти раскачивания создавали
странные, пробирающие до спинного мозга звуки, звуки, совершенно свободно
проникающие сквозь грохот боя: будто в пустом пространстве настраивали исполинскую
скрипку. Петер непроизвольно огляделся, а может быть, его так передернуло, от таких пер
несся, катя перед собой, как тачку, эрликоновскую счетверенку и ревел так, что Петер
разобрал кое-что, когда сапер пробегал мимо него. "А-а-а, бля-а-а! - ревел он. - Катафалки
к бою! Гробометы - огонь! Будем биться до усеру!!! " Он промчался по мосту,
покачиваясь в такт его колебаниям, не добегая до конца, отжал установку на домкраты и
открыл огонь по пикировщикам.
Бог его знает, что творилось наверху, но стапелю пока везло, узким и извилистым было
ущелье, на дне которого он находился, и бомбы рвались все больше по склонам его, вниз
летели камни, осколки, но прямых попаданий пока не было, пока не было, пока...
Тот бомбардировщик Петер увидел сразу. Подожженный в первом заходе, он
развернулся и шел прямо на мост, вдоль оси моста, шел по прямой, не отворачивая, оба
мотора горели, и зенитки лупили по нему в упор, и тот сапер из своей счетверенки