 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
отличный космонавт, но начисто лишен воображения, никак не позабудет бредятину
вроде той, что люди, мол, для того и созданы, чтоб помыкать всеми иными племенами. А
впрочем, если бы Толстяк его и понял, так ничего бы не выиграл. Лейн и высоким
идеалам цену знает, что от них толку.
Он-то к окончанию университета получил лошадиную дозу этих самых идеалов да еще
солидное наследство - хватило бы на троих - и вдохновенно ринулся в бой. Писал и
печатал книги, произносил речи, беседовал с официальными лицами, вел переговоры в
кулуарах, вступал в разные общества и сам их создавал и выслушал по своему адресу
немало брани. А теперь он, ради хлеба насущного, перевозит грузы по трассе Земля-Марс
на старой, изношенной ракете; на четверть ракета - его собственность. А тремя
четвертями владеет Толстяк Уэлш, который возвысился до этого без помощи каких-либо
идеалов, хотя начинал уборщиком в метро.
- Ну? - спросил Толстяк, когда Лейн вылез наружу. - Ничего. Не могу я это исправить,
слабовато разбираюсь в электронике. Что-то разладилось в реле прерывателя, по по
индикаторам не поймешь, где непорядок, а наобум искать опасно.
- Может, до Земли дотянем?
Тощий покачал головой.
- Навряд ли. Лучше сядем где-нибудь на Луне, если ты сумеешь дотащить нашу
посудину. Тогда, может, и найдем поломку, прежде чем кончится воздух. Толстяку тоже
это приходило в голову. Пытаясь как-то уравновесить перебои в подаче горючего и кляня
лунное притяжение - хоть и слабое, оно порядком мешало, - он повел ракету к
намеченному месту: посреди небольшой равнины он высмотрел на редкость чистую и
гладкую площадку, без каменных обломков и выбоин.
- Пора бы тут устроить аварийную станцию, - пробурчал он. - Когда-то станция была,
- сказал Лейн. - Но ведь на Луну никто не летает, и пассажирским кораблям тут садиться
незачем, проще выпустить закрылки и сесть в земной атмосфере, чем тратить здесь
горючее. А грузовики вроде нас не в счет. Странно, какая ровная и чистая эта площадка,
мы в миле, не выше, и ни одной метеоритной царапинки не видно.
- Стало быть, нам повезло. Не хотел бы я шлепнуться в какой-нибудь кратеришко и
сбить дюзу или пропороть обшивку. - Толстяк взглянул на высотомер и на указатель
скорости спуска. - Мы здорово грохнемся. Если... эй, что за черт?
Тощий Лейн вскинул глаза на экран: в тот миг, как они готовы были удариться о
поверхность, ровная площадка раскололась надвое, половинки плавно скользнули в
стороны - и ракета стала медлительно опускаться в какой-то кратер; он быстро
расширялся, дна не было видно; рев двигателей вдруг стал громче. А экраны верхнего
обзора показали, что над головой опять сошлись две прозрачные пластины. Веря и не веря
собственным глазам, Лейн уставился на указатель высоты.
- Опустились на сто шестьдесят миль и попались в ловушку! Судя по шуму, тут есть
воздух. Что за капкан, откуда он взялся? Бред какой-то!
- Сейчас не до того. Обратно не проскочить, пойдем вниз, а там разберемся. Черт,
неизвестно еще, какая внизу площадка.
В таких вот случаях очень кстати, что Толстяк не страдает избытком воображения.
Делает свое дело - опускается в исполинском кратере, будто на космодроме в Йорке, и
занят только неравномерностью вспышек из-за барахлящего инжектора, а что ждет на дне,
ему плевать. Тощий удивленно посмотрел на Толстяка, потом вновь уставился на экраны -
может, удастся понять, кто и зачем построил этот капкан.
Лъин лениво поворошил кучку песка и истлевшего сланца, выудил крохотный
красноватый камешек, с первого раза не замеченный, и медленно поднялся на ноги.
Спасибо Великим, очень вовремя они послали ему осыпь: старые грядки столько раз
перерыты, что уже совсем истощились. Чуткими ноздрями он втянул запах магния,