 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
или дурное?
Он понес медную проволоку в детскую. А на корабле Тощий Лейн смеющимися
глазами следил за Толстяком Уэлшем - тому явно было не по себе, он пытался собраться с
мыслями.
- Ну? - сказал Тощий. - Каков наш приятель? Пожалуй, не хуже людей, а?
- Угу. Пускай даже лучше. Я на все согласен. Он не хуже меня... а может, и получше.
Хватит с тебя?
- Нет. - Тощий ковал железо, пока горячо. - Как насчет радиоактивных материалов?
Толстяк подбавил двигателям мощности и ахнул: ракета рванулась вперед с небывалой
силой, его вдавило в кресло. Он осторожно перевел дух, немного посидел, глядя в одну
точку. Наконец, пожал плечами и обернулся к Тощему.
- Ладно, твоя взяла. Обезьяну никто не тронет, я буду держать язык за зубами. Теперь
ты доволен?
- Ага.
Тощий Лейн был не просто доволен. Он тоже в случившемся видел предзнаменование,
и, значит, идеалы не такая уж глупость. Быть может, когда-нибудь черные крылья
предрассудков и чванливого презрения ко всем иным племенам и расам навсегда
перестанут заслонять небо людям, как перестали застилать глаза Толстяку. Вероятно, ему,
Лейну, до этого не дожить, но в конце концов так будет. И править миром станет не одна
какая-либо раса, но разум.
- Да, Толстяк, я очень доволен. И не горюй, ты не так уж много потерял. На этой
Линовой схеме сцепления мы с тобой разбогатеем; я уже придумал, новый способ
пригодится по крайней мере для десяти разных механизмов. Что ты станешь делать со
своей долей?
Толстяк расплылся в улыбке.
- Начну валять дурака. Помогу тебе снова-здорово взяться за твою пропаганду, будем
вместе летать по свету и целоваться с марсияшками да с обезьянами. Любопытно, про что
сейчас думает наша обезьянка.
А Лъин в эти минуты ни о чем не думал: он уже решил для себя загадку
противоречивых сил, действующих в уме Толстяка, и знал, какое тот примет решение.
Теперь он готовил медный купорос и уже провидел рассвет, идущий на смену ночи.
Рассвет всегда прекрасен, а этот - просто чудо!
_