 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Лъин кивнул, на время прощаясь с ними на родном языке, и тяжело опустился на
жесткое ложе. За дверью Толстяк с жаром начал развивать некий план - как с помощью
Лъина добывать радиоактивные вещества; послышался протестующий голос Тощего. Но
Лъину было не до того. Атом меди он, конечно, изобразил правильно, однако наука
землян делает еще только первые шаги, они слишком мало знают о строении атома, им не
разобраться в его чертежах.
Писать химические формулы? Реакции, которые исключат один за другим все
элементы, кроме меди? Будь они химиками, они, может, и поняли бы, но даже Тощий
знает слишком мало. И все же какой-то выход должен быть, разве что на Земле вовсе нет
меди. Уж наверно, Великие, которых земляне называют богом, не отозвались бы на
мольбы многих поколений злой насмешкой. Выход есть - и, пока пришельцы спят, Лъин
его найдет, хотя бы в поисках ключа пришлось перерыть все древние свитки.
Несколько часов спустя, вновь полный надежд, он устало брел по долине к земному
кораблю. Найденное решение оказалось простым. Все элементы объединяются по
семействам и классам. Тощий упоминал о натрии - даже по самым примитивным
таблицам, какими, несомненно, пользуются на Земле, можно установить, что натрий и
медь относятся к одному семейству. А главное, по простейшей теории, наверняка
доступной народу, уже строящему космические ракеты, атомный номер меди - двадцать
девять.
Оба люка были открыты, Лъин проскользнул внутрь, безошибочно определяя
направление по колеблющимся, смутным мыслям спящих людей. Дошел до них - и
остановился в сомнении. Он ведь не знает их обычаев, но уже убедился: то, что для его
народа было истиной, далеко не всегда правильно для землян. Вдруг им не понравится,
если он их разбудит? В нем боролись учтивость и нетерпение; наконец он присел на
корточки на металлическом полу, крепко сжимая древний свиток и принюхиваясь к
окружающим металлам. Меди здесь не было, но он и не надеялся так просто найти столь
редкий элемент; впрочем, тут были и такие, которых он совсем не мог определить, -
должно быть, из тяжелых, какие на Луне почти не существуют.
Толстяк что-то пробурчал, замахал руками, зевнул и сел, еще толком не проснувшись.
Его мысли полны были кем-то с Земли, в ком присутствовало женское начало (которого,
как уже заметил Лъин, оба гостя были лишены), и еще тем, что станет делать он, Толстяк,
"когда разбогатеет". Лъин живо заинтересовался изображениями этой мысли, но потом
спохватился: тут явно секреты, не следует в них проникать без спроса. Он отвел свой ум,
и тогда-то землянин его заметил.
Спросонья Толстяк Уэлш всегда бывал не в духе. Он вскочил, зашарил вокруг в
поисках чего-нибудь тяжелого.
- Ах ты, подлая обезьяна! - взревел он. - Чего шныряешь? Вздумал нас прирезать?
Лъин взвизгнул и увернулся от удара, который расплющил бы его в лепешку;
непонятно, в чем он провинился, но безопаснее уйти. Физический страх был ему
незнаком, слишком много поколений жило и умерло, не нуждаясь в этом чувстве. Но его
ошеломило открытие, что пришельцы способны убить мыслящее существо. Неужели на
Земле жизнь ничего не стоит?
- Эй, брось! Прекрати! - Шум разбудил Тощего; Лъин мельком оглянулся: Тощий
сзади схватил Толстяка и не давал шевельнуть рукой. - Полегче, слышишь! Что у вас тут?
Но Толстяк уже окончательно проснулся и остывал. Выпустил из рук металлический
брус, криво усмехнулся.
- Сам не знаю. Может, он ничего худого и не задумал, только я проснулся - вижу, он
сидит, пялит на меня глаза, а в руках железка, ну, мне и показалось - он хочет перерезать
мне глотку или вроде того. Я уже очухался. Поди сюда, обезьяна, не бойся.
Тощий выпустил его и кивнул Лъину:
- Да-да, приятель, не уходи. У Толстяка свои заскоки насчет людей и нелюдей, но в
общем-то он добрый. Будь хорошей собачкой, и он не станет пинать тебя ногами, даже за