 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Человечество... прогресс... процветание... свобода, равенство, братство и счастье...
Чушь! Человек пребывает в приятной уверенности, что он является если не центром
вселенной, то уж хотя бы царем природы здесь, на нашей планете. Чушь, чушь! С той
минуты, когда первая обезьяна взяла в руки палку и привязала к ней камень, человек
возник и сразу исчез, потому что появилась Машина. Нет человека в природе! Есть
Машина, и есть полужидкие создания, которые при ней прижились. Человек как вид
давно уже не подвержен эволюции, за него эволюционирует Машина. Идет эволюция
Машины, и человек является только средством этой эволюции, так сказать, мутагенным
фактором. Машина вполне сознательно отбирает себе людей. Когда-то ей понадобились
люди с хорошо развитой кистью - они были отобраны и дали потомство, прочие сгинули.
Ей нужны люди с хорошо развитым мозгом, на случай возникновения каких-либо
кризисных ситуаций, пожалуйста, человек имеет мозг, стократно превосходящий тот,
который ему необходим повседневно. Машина не подчиняет себе людей, это смешно - она
их отбирает и развивает в соответствии со своими потребностями. Сегодняшними своими
потребностями, заметьте. Эволюция слепа. Каменный топор не знал, что ему предстоит
стать бронзовым, потом железным, потом бензопилой. Он просто потихонечку
превращается из одного в другое. Цели у эволюции нет. Точнее, ее никто не знает - ни
Машина, ни, тем более, человек. Конструктор, создающий новую форму Машины -
ракету, скажем, - знает о результате своей работы не больше, чем космическая частица,
поражающая яйцеклетку...
- Подождите, Юнгман, - сказал Петер. - Машина, по-вашему, это... - Совокупность всех
машин и механизмов, существующих сейчас в мире. - Ага, - сказал Петер и задумался.
Ему представились на миг расползшиеся по континентам железные шевелящиеся заросли,
маслянисто блестящие, сверкающие, ветвящиеся, как кораллы...
-... как кораллы, - подхватил его мысль инженер Юнгман, и Петер снова стал его
слушать. - Новые слои нарастают, старые отмирают, все это приобретает самые
причудливые формы - притом старые слои не умирают сами собой, новые душат их,
отнимая металл, энергию, людей - это приводит к конфликтам...
- И государственные границы, - напомнил Петер. - Нет, - сказал Юнгман. - Это другое.
Государственные границы для Машины - это как бы клеточные мембраны, они создают
необходимую для развития разность потенциалов... впрочем, когда эта разность
превосходит критическую, границы не выдерживают...
- Тогда война?
- Не обязательно. Аншлюс, колонизация, свободная торговля... - А война?
- Война, мне кажется, - это когда у Машины возникает что-то вроде раковой опухоли, и
она ее удаляет...
- Интересно, - сказал Петер. - А когда мы станем ей не нужны, нас... того?
- Ну что вы, - сказал инженер, - как это - не нужны? Люди всегда будут нужны Машине,
они - источник ее развития, ее изменений. Изменения всегда должны приходить извне,
развития изнутри быть не может. Другое дело, что Машина вольна изменять нас самих по
собственному своему усмотрению. Но что в этом страшного? Мы с вами - вид,
выведенный ею искусственно. Ну и что? Вы чувствуете свою неполноценность?
- Да как сказать... До сих пор не чувствовал. - Инженер! - вдруг заговорил Армант,
голос его был напряженный и звенящий. - Получается, что вы отождествляете свою
Машину с Богом?
- Ну что вы, - сказал Юнгман, - какой бог? Организм, только и всего. Большой и
сложный организм. Подумаешь, человеков выводит. Мы вот выводим новые породы собак
- что мы, боги после этого? И вообще... бог... Бог не должен совершать таких ошибок. А
то - уроды разные... тупиковые ветви эволюции... пирамиды там... и прочее. Хотя, может
быть, создание Бога - это и есть цель эволюции Машины? Бог из Машины... Только тогда,
наверное, и человеку надо будет перестать быть лишь смазкой в ее шестеренках и
возвыситься до нее. Всемогущество как цель... а если оно будет достигнуто и станет