 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
расплылись - и Петер понял, что генерал просто мертвецки пьян с утра. Распоряжался
всем инженер Юнгман, да и вряд ли могло быть иначе: его замысел, его саперы...
Инженер мелькал везде, неутомимо и проворно, ненадолго задерживаясь на каких-то,
видимо, особо ответственных участках, и понемногу начинало казаться, что их здесь
очень много, этих инженеров Юнгманов.
Петер старался побывать везде, было тесно и неудобно, и никак не удавалось найти той
точки, с которой можно бы было дать панораму событий, - да и не было, наверное, такой
точки. Зато раз Петер сделал чудесный портрет Юнгмана, тот что-то говорил, показывая
рукой, и на этот раз не требовалось ему кричать: "Держи лицо", лицо и так было что надо:
вставшие дыбом короткие седоватые волосы, обширный лоб с залысинами чуть не до
темени, округлый, как каска, и, как каска, нависающий над лицом, развитые надбровные
дуги то ли совсем без бровей, то ли с чрезвычайно светлыми бровями, а ниже -
пещероподобные глазные впадины; какие-то неживые, жесткие и малоподвижные, как у
черепахи, веки, но под этими веками глаза - яростные, страшные, быстрые; острые
обтянутые скулы, острый нос, почти безгубый маленький рот и нежный девичий
подбородок, решительно не имеющий никакого отношения к прочим участкам лица.
Когда он говорил, почему-то казалось, что щеки у него тонкие, как пергамент, - так они
натягивались и сминались. Вообще, инженер был быстр и экономен в движениях и,
кажется, очень силен, хотя производил на первый взгляд впечатление хилости. Петер
потратил на него метров пятьдесят пленки и знал, что потратил очень не напрасно.
Наконец генерала увезли. В последний момент он потерял лицо, пытался спорить с
адъютантом, хватался за кобуру и вдруг заплакал. Петер видел, как Шанур, держа камеру
у бедра, пытается снять этот эпизод.
В гудение механизмов, скрип и скрежет металла посторонний звук проникал тяжело и,
проникнув, значение свое почти утрачивал; поэтому частый перебойный стук,
напоминающий стук многих молотков в отдалении и вызывающий такое же мелкое и
частое подрагивание под ногами, внимание на себя обратил не сразу. Только когда вокруг
стали поднимать головы и указывать пальцами вверх, Петер догадался, что бьют зенитки.
Небо было рябое от разрывов, в кого стреляли, было неясно, потом среди белых, быстро
темнеющих комочков сверкнул огонек, не погас и стал падать, рисуя длинную
бессильную черту; зенитки перестали стрелять сразу - самолет был один. Он упал далеко
за каньоном, даже звук взрыва не долетел сюда; лишь несколько минут спустя над
скалами поднялся тонкий столб синего дыма. Сначала он поднимался вертикально, потом
резко переломился под прямым углом и потянулся на север - там, наверху, дул ветер.
- Я это снял, - сказал Армант Петеру, вернее, не сказал, а прокричал на ухо.
- Молодец, - крикнул в ответ Петер. Работы не прекращались и ночью, саперы сменяли
друг друга, работая в две смены по двенадцать часов. Быт саперов снимать было
фантастически трудно - они размещались поотделенно в таких тесных блиндажиках, где
не то что с освещением - с ручной камерой было невозможно повернуться. Поэтому по
распоряжению генерала саперы в свободное от работы время соорудили декорацию:
поставили просторный сруб без окон и без передней стены, внутри отделали его - не без
фантазии, надо сказать: там были не только нары, но и стол, и пара плетеных кресел, и
аквариум, в котором плавала деревянная утка, и кинопроектор. Саперы изображали там
фронтовой быт, а потом уходили спать в свои норы, неуютные, но почти неуязвимые при
любой бомбежке. Потом господин Мархель придумал эпизод с баней, и саперы построили
баню; после съемок они продолжали баней пользоваться, баня понравилась, раньше
мылись просто из ведра.
Побывал Петер и у зенитчиков. В районе строительства было собрано что-то около
восьмисот стволов, из них половина - в непосредственной близости от моста. Однажды
там его застал налет - даже не то чтобы налет, просто пара истребителей на малой высоте
пыталась прорваться к мосту, а может, это были свои, заблудившиеся; потом оказалось,
что огонь вели только малокалиберные орудия, - но от этого акустического удара он долго