 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
пучком расходились толстые серо-розовые гладкие щупальца, и из-под них прямо в глаза
Эрику посмотрели два других круглых немигающих глубоких глаза. Одно из щупалец
лениво захлестнулось вокруг немощной шеи Эрика и сдавило ее, тряхнув, как яблоню,
потом убралось, мазнув кончиком по щеке, - Эрик с омерзением дернулся, попытался
отмахнуться, но руки не подчинились, он посмотрел на них и увидел, что вместо пальцев
у него такие же серо-розовые, только тоненькие, как черви, щупальца; помимо его воли,
не слушаясь его и не давая отчета, правая его рука приблизилась к лицу - черви
извивались - и накрыла его рот и нос; Эрик скосил глаза и вновь встретился взглядом с
теми, другими глазами: их взгляд оставался равнодушен и презрителен. Потом под
венчиком щупалец раскрылся громадный безгубый рот, и рука, душащая Эрика, стала
заталкивать его голову в этот рот, и в последний момент Эрик успел увидеть, что нити,
усики, побеги, проросшие в его тело, расходясь широко, образуют сложную сеть, паутину,
в которой барахтается много людей - далеко от него и совсем рядом с ним, а ближе всех,
оплетенные паутиной с ног до головы, спина к спине стоят доктор и Элли и смотрят на
него: Элли с ужасом и пронзительной жалостью, доктор - внимательно и почти спокойно;
и, поймав их взгляд, Эрик на миг увидел себя со стороны: лежащее на спине чудовище,
мускульный мешок с венцом щупалец на месте носа, и распятое на брюхе чудовища свое
бывшее тело, вернее, его истонченные остатки, и собственную свою голову на длинной
шее, которую чудовище тянет в свой рот, - потом рот сомкнулся, и Эрик перестал видеть,
он только ощущал сокращения мускулов и слизистое скольжение по коже лица - шея,
вероятно, могла вытягиваться как угодно далеко; потом вдруг стало светло, но глаза были
залеплены слизью и ничего не видели - но свет бил в лицо, и Эрик, моргнув несколько раз,
обрел, кажется, способность различать предметы: перед его лицом висела голая
электрическая лампочка, и по границе поля зрения двигались чьи-то силуэты, он хотел
посмотреть - кто это, но не мог оторвать глаз от лампы. У него не было чувства, что он
проснулся. Он поднял голову и почувствовал свои руки, плечи и шею такими, какими они
были раньше, до превращения; болели плечи, болели икры, и поэтому то, что
происходило сейчас, могло происходить наяву. Но он никак не мог сосредоточить
внимание на людях, которые были сейчас в этом помещении вместе с ним. Тогда он снова
лег, повернулся на правый бок и закрыл глаза. И тут же его потрясли за плечо.
- Эрик, вставай, - сказал знакомый голос, Эрик стал вспоминать, кому он принадлежит, и
вспомнил, что - доктору. И следом эа этим вспомнил все остальное.
Он сел, тараща глаза, сон выходил из него волнами. К горлу подступила тошнота - будто
укачало.
- Доктор, - сказал он хрипло. - Умыться тут где-нибудь можно? Теперь он видел, что в
помещении есть еще два человека: оба где-то сбоку, туманными пятнами - не сразу и
разглядишь.
- Вот эта дверь, - сказал доктор.
Холодная вода привела Эрика в чувство. Точно и на самом деле смыл какую-то слизь с
лица, с мозгов - стало хорошо и ясно; надолго ли? - будет видно.
Запахивая полы своей пижамной куртки, Эрик вернулся в освещенную комнату; в
подземелье, судя по звуку шагов, были и другие помещения - и немалые.
- Позвольте представить, - сказал доктор. - Эрик Томса - студент. Хенрик Хаппа,
полковник нацбезопасности, шеф отдела по борьбе с терроризмом. М-м... Амадео Тимко,
правильно? Программист, сотрудник того же отдела.
Полковник был чем-то похож на доктора, только лет на десять старше: тоже лысый,
крепкий, загорелый, подтянутый, тоже в очках, но без бороды, в сером костюме и при
галстуке. Вид абсолютно не полковничий, скорее профессорский. И с ним - совсем
молодой парень, почти мальчик, в джинсовой безрукавке на голое тело и с медальоном на
груди: рыкающий лев. Полковник шагнул к Эрику, протянул ему руку, другой рукой
потрепал его по плечу, сказал:
- Доктор кое-что сумел сообщить мне о вас, и я, конечно, сделаю все, что смогу. Моя