 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Но ты хоть понял, что с тобой сделали? - Да, - сказал Эрик - и отшатнулся сам от себя.
- Я не справлюсь с этим делом сам, - сказал доктор. - Надо просить помощи.
- Делайте что считаете правильным, - сказал Эрик. - Знаете, я уже вторые сутки живу в
ожидании удара... - Он не стал объяснять про призрачный мир, про свист ветра, и доктор,
возможно, не понял, о чем речь, но переспрашивать не стал.
- Эрик, - сказал он наконец откуда-то издали. - Да, - сказал Эрик.
- Я сейчас позвоню одному человеку, - сказал доктор хрипловатым голосом. - Это очень
непростой человек, но только он сможет нам помочь... если сможет... и если захочет... Я
не знаю, что из этого получится. То есть вообще - не знаю. Но это, кажется, единственный
возможный ход...
- Хорошо, - сказал Эрик. - Только пусть - скорее. Я не выдержу долго. Доктор вдруг
оказался у стола и уже набирал номер, - Эрик не уловил того, как он шел к столу, как брал
трубку... Над правой бровью запульсировала огненная точка. Эрик прижал ее рукой.
Вновь что-то стало подниматься в нем из глубины к свету, мышцы резко напряглись,
потом расслабились, растеклись, опали. Внутри безболезненно, но жестко прокрутилось
несколько раз - как сорвавшаяся пружина.
- Алло! - сказал доктор в трубку. - Алло, Хенрик? Не разбудил? Слушай внимательно:
ты можешь проверить, не подслушивают ли нас? Ага... хорошо. Хорошо. Что? Ладно,
сейчас... М-м... "Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына, грозный, который ахеянам
тысячи бедствий содеял: многие души могучие славных героев низринул в мрачный Аид и
самих распростер их в корысть плотоядным птицам окрестным и псам... " Хватит? Нет,
всю, конечно, не помню, но большие куски... да. Значит, дело такое: помнишь, мы сидели
с тобой прошлой осенью в китайском ресторанчике и давали простор фантазии?
Помнишь, да? Так вот: не одни мы с тобой были такие умные, и вообще это уже давно не
фантазии. Понял? Абсолютно. На тысячу процентов. Прямо сейчас. И прихвати кого-
нибудь из твоих компьютерных гениев. Я сижу в конуре того парня, который жить не мог
без утренних газет, понял, да? Жду. Хорошо. Что? Очень тревожная обстановка. Да,
главным образом. Рубнер умер, это ты знаешь. Холера растет, вчера еще двенадцать
случаев, а карантин вводить - такое начнется... Жутко, честное слово. Короче говоря,
поторопись. Часа через три-четыре? Жду. Пока.
Он положил трубку на рычаг и надолго застыл, глядя в пространство, и Эрик вдруг
увидел его плоским, вырезанным по контуру, и тут же - поясной мишенью, мишень
увеличивалась: черный безликий силуэт на белом расчерченном крест-накрест фоне...
потом что-то случилось, мишень скользнула вверх и стала опять человеком, которого
Эрик узнал через несколько секунд, доктором; доктор наклонился над ним, махнул перед
глазами рукой. Эрик с трудом встал.
- Фу, черт, - сказал доктор. - Ты грохнулся, как бревно. - Ничего, - сказал Эрик. -
Душно...
Он вытянулся на диване и закрыл глаза. Душно - это что... Он вновь ощутил в себе
паука, напрягся всем телом, но сумел не заорать. Рукой дотянулся до лица - лицо было
мокрым от пота. Перевел дыхание. Продержусь, подумал он. Лишь бы не случилось чего-
нибудь неожиданного...
Его вдруг потянуло в сон, и он уснул мгновенно. Он понимал, что спит, понимал, что
видит сон, и понимание это позволило ему досмотреть этот сон до конца. Он лежал на
переплетенных пульсирующих стеблях толщиной в руку, от стеблей отходили тонкие
усики, проникающие в его тело. Они позволяли ему двигаться, но, натягиваясь, оказывали
ощутимое сопротивление. Он сел, то есть попытался сесть, и получилось, но как-то
странно: голова заняла нужное положение, а туловище осталось лежать как лежало. Эрик
наклонил голову, чтобы посмотреть, что случилось. Из расстегнутого воротника рубашки
высовывалась невероятно длинная морщинистая шея. По плечам рубашка была разорвана,
висели мокрые лохмотья. Из-под ткани буграми выпирала мокро блестящая серая кожа,
под кожей шевелились мускулы, а дальше, там, где должны были быть лопатки, хищным