 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
селедку, а какую-нибудь речную нимфу... и если ты опять станешь подглядывать, я не
знаю, что с тобой сделаю.
- А что ты можешь сделать?
- Укушу, например.
- Тогда кусай сразу. Элли тяпнула его зубами за палец. - Ну вот, - сказал Эрик, -
наказание я уже поимел, теперь надо совершить преступление. Беги! - Он повернул ее
лицом к двери душевой и провел рукой по натянувшейся спинке, Элли скользнула за
дверь и оттуда, высунувшись, показала ему язык.
Ах да, письмо, вспомнил Эрик. Он взял конверт, прошел в кухонный угол, поискал нож,
не нашел, порвал конверт руками. В конверте была тонкая, почти папиросная бумага,
лист, сложенный вчетверо. Эрик бросил конверт в ведро и развернул этот лист. Там были
буквы и цифры, напечатанные на принтере. Он несколько раз перечитал текст, пытаясь
понять содержание:
ЭРЕБУС 66 68 РАСТР РАСТР ОБСЕРВАНТ 83 ИКОНА КОН К 0000 ИСТ ПЕРЕХОД
ОБРЫВ РАСТР ИСТ
ПЕРЕХОД 211 00 КОММИТ АПЛАЗИЯ ЭРБ КРУГ ФАТУМ ФАТУМ ПРОП 211 66 68
0000 ИСТ КОНЕЦ
Странно, подумал Эрик. Кто-то разыгрывает? Ему вдруг представилось очень важным
сравнить шрифт на письме и на конверте. Он полез в ведро. В ведре конверта не было.
Чертовщина какая-то. Он поискал на полу и не нашел. Может быть, и не было никакого
конверта?.. Он опять взял в руки листок. От листка исходила непонятная, но отчетливая
угроза. Что-то этот листок должен был означать... не помню. Помню, что должен, и не
помню, что именно. Или - ну это все на фиг? Эрик огляделся, куда бы деть листок.
Спрятать? Найдут. Он опять развернул листок и посмотрел на текст. На короткий миг
приоткрылась завеса и задернулась вновь, и Эрик не успел понять, что там, за ней, но
почувствовал, как покрывается холодным потом. Его вдруг затрясло, колени подогнулись.
Что это со мной, с бессильным изумлением подумал он, но это была последняя ясная
мысль, сознание потонуло в густом тумане. Трясущимися руками он поднес листок ко
рту, зубами стал отрывать от него клочки и судорожно глотал их, озираясь по сторонам.
Он успел проглотить все, прежде чем что-нибудь произошло. Наступило облегчение. Он
сел на краешек дивана, перевел дыхание, разогнулся и откинулся на спинку. Вытер пот,
прикрыл глаза. Что-то странное творилось с глазами, будто песка насыпали под веки.
Паника, подумал он. Я чего-то испугался. Теперь паника прошла, но туго натянутая
сторожевая струна гудела, готовая лопнуть в любой миг. Да что же это было-то такое,
чего я вдруг испугался? Ничего не помню. Мы пришли, Элли полезла под душ... и все? Да,
все. Очень странно. Что же это с глазами? Он потрогал глаза пальцами, помял их, потер -
каждое прикосновение отзывалось болью, но потом стало легче.
В душевой перестала литься вода, открылась дверь, и донеслось легкое шлепанье босых
ног по покрытому циновками полу. Звук как бы осветил квартиру, и Эрик, не открывая
глаз, тем не менее увидел все: толстую глухую стену с висящими на ней книжными
полками - напротив окна; окно и балконную дверь, ненадежная дребезжащая защита от
непогоды; согнанные в углы шторы; посудный шкафчик на стене и газовую плитку на две
горелки, кухонный стол, складной обеденный стол; высокий потолок и странный
светильник из деревянных лучинок, напоминающий по форме планету Сатурн; открытую
дверь в прихожую и закрытую дверь на гулкую лестницу... Шаги остановились перед ним,
он с трудом поднял засыпанные песком веки и поразился тому, что увидел: в поле его
зрения возникла точно такая же картина, которая только что была перед его мысленным
взором, лишь более четкая в деталях и притом увиденная вся сразу: взгляд его не был
сосредоточен ни на одном предмете, тем не менее он четко видел все, даже то, что было
на самом краю поля зрения - почти за спиной; Элли стояла перед ним, наклонившись
вперед и заглядывая ему в лицо, улыбалась растерянно, и он видел ее тем жестким,
беспристрастным взглядом, которым видит людей фотоаппарат: жесткие, как проволока,