 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Думаю завтра уехать.
- Будьте осторожнее. - Подполковник пожал Марту руку, потом усмехнулся: - Что же вы
девушкой своей не поинтересуетесь? У меня хорошие вести, я все жду, чтобы вам
сказать, а вы...
- Хорошие? - переспросил Март.
- В общем, да. До столицы она добралась благополучно, живет в "Паласе"...
- Спасибо, - сказал Март. - Пожалуйста, пожалуйста, - развел руками подполковник.
Забавно, знаете, но так приятно слышать это "спасибо", нам это так редко говорят...
Наконец Март остался один. Впервые за много дней. И сразу понял, что еще немного, и
он не выдержал бы. Надо было дать себе разрядку, погонять на машине по проселкам, по
бездорожью, но что-то его сдержало. И, зная уже, что этому чему-то следует подчиниться
безоговорочно, Март поехал к мэрии, в зал торжественных актов, бросился к стене, на
которой еще не все было закончено, ему никто не попался на пути, никто не остановил его
и не заговорил с ним, в зале без него побывали, но ничего не тронули, не разорили, однако
этот запах былого присутствия чужих мешал ему поначалу, будто кто-то подглядывал
под руку и шептался за спиной. Он заперся, завесил окна и приступил к работе. Накатило
сразу, без паузы и подготовки, и затянуло глубоко, так глубоко с ним, наверное, ни разу
еще не было, потому что он полностью отключился, вернее, переключился... Когда он
пришел в себя, за окнами стояли сумерки. Он был выжат как лимон, весь мокрый от пота
и слабый, мягкий, бескостный - слизняк слизняком. Хотелось забраться куда-нибудь
поглубже и отлежаться. Только часа через два он смог подняться и зажечь свет.
На первый взгляд - и это больше всего поразило его - с картиной ничего не произошло.
Ничего не добавилось, ничего не исчезло: все так же шли люди, идти им было весело, и
кто-то оборачивался, и кто-то махал рукой - вдруг оказалось, что здесь, на картине, есть и
то, куда они идут, просто оно пока скрывается за дюнами, но стоит чуть шагнуть вперед, и
ты это увидишь, и те тоже, поэтому они идут так радостно; но вот те, которые впереди
всех, - те видят что-то еще... Немыслимо, подумал Март. Этого просто нельзя сделать -
чтобы без каких-то дешевых трюков все было так ясно. Этого нельзя сделать, но я это
сделал. Я это сделал. Это сделал я... Март повторил про себя несколько раз, произнес
вслух - для убедительности...
Он не помнил, как добрался до отеля. Номер оставался за ним, оплаченный еще на
неделю вперед, но сразу подниматься на этаж он не стал и зашел в бар. Берта высилась за
стойкой, кто-то сидел на высоком табурете спиной к залу, и еще человек десять - две
компании - сидели за столиками.
- Кофе, пожалуйста, - сказал Март. - Сначала долг погасите, - громко ответила Берта. -
Долг? - удивился Март.
- Долг. Пожалуйста, вот счет, - она написала что-то на бланке, подала ему. Март
прочитал: "Немедленно уходите!!! " Он сунул бланк в карман.
- Хорошо, сейчас принесу деньги! А вы сварите мне все-таки чашечку кофе.
Засветка, подумал он. Опять засветка. Я больше не могу. Сейчас я сяду вот здесь, в
холле, на виду у всех, и пусть катится все к чертовой матери. Понимаете, мне надоело -
надоело до такой степени, что уже все равно... Он почти сел, но вспомнил про
фотоаппарат. Фотоаппарат спрятан наспех, кто-нибудь найдет, - и хорошо, если он
попадет в руки властей, а если нет? Тогда хана Леопольду. Связал меня подполковник,
связал по рукам и ногам, а голос у подполковника такой приятный, и любит, когда его
благодарят; я вот тоже люблю, когда благодарят, но меня благодарят часто, а ему это в
диковинку... Наверное, увидели в окно. Гражданская гвардия, основа самоуправления и
порядка - опять порядка! - и главный гарант демократии; у Франко тоже была, кажется,
гражданская гвардия, гвардия сивил, впрочем, там это что-то вроде полиции или
жандармерии, а у нас - добровольное объединение любителей наводить порядок... Он
заперся в номере и оставил ключ в замке. Хорошая дверь, крепкая, умели раньше двери
делать, это вам не нынешний картон. Какие-нибудь вещи взять? Да нет, все ценное