 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
посылают ему дар извне - а вдруг это баснословное богатство? Быть может, метеорит так
велик, что еле уместится в ладони? Но почему он все еще не упал? Цепенея от страха,
Лъин тревожно всматривался в далекий свод - неужели он опоздал, и защитные силы
отбросили метеорит прочь?
Нет, вон блеснул огонек - но не так должен бы вспыхнуть такой большой метеорит,
врезаясь в сопротивляющийся воздух! До слуха наконец донесся сверлящий, прерывистый
вой - метеорит должен бы звучать совсем иначе. В недоумении Лъин всмотрелся еще
пристальней - да, вот он, гость, не падает стремглав, а опускается неторопливо, и яркий
свет не угасает позади, а обращен вниз. Но это значит... это может означать только одно -
разумное управление. Ракета!!!
На миг у Лъина все смешалось в голове - уж не возвращаются ли предки из какого-то
другого, неведомого убежища? Или сами Великие решили его посетить? Но, привыкший
рассуждать здраво, он отверг эта нелепые догадки. Не могла такая машина прилететь из
безжизненных лунных пустынь, а только со сказочной планеты, что находится под его
родным миром, либо с тех, которые обращаются вокруг Солнца по другим орбитам.
Неужели там есть разумная жизнь?
Он мысленно перебирал в памяти записи, оставшиеся со времен, когда предки,
пересекая космос, летали к соседним планетам - задолго до того, как было построено
убежище в кратере. Основать там колонии не удалось, непомерно велика оказалась сила
тяжести, но космонавты подробно осмотрели другие миры. На второй планете жили
только чешуйчатые твари, скользящие в воде, да причудливые папоротники на редких
клочках суши; на планете, вокруг которой обращается его родной мир, кишели
исполинские звери, а сушу покрывали растения, глубоко уходящие корнями в почву. На
этих двух не нашлось ни следа разума. Вот четвертую планету населяли существа более
понятные, схожие с предшественниками его народа на долгом пути эволюции: жизнь не
разделялась на животную и растительную, то и другое сочеталось в единстве.
Шарообразные комочки живого вещества, движимые инстинктом, уже стягивались в
стайки, но еще не могли общаться друг с другом. Да, из всех известных миров, вероятнее
всего, именно там развился разум. Если же каким-то чудом ракета все-таки прилетела с
третьего мира, надеяться не на что: слишком он кровожаден, это ясно из древних свитков,
на каждом рисунке свирепые чудища, огромные, как горы, раздирают друг друга в клочья.
Лъин услыхал, как опустился где-то поблизости корабль, и, полный страхов и надежд,
направился к нему, туго свернув хвост за спиной.
Увидав у открытого люка двух пришельцев, он тотчас понял, что ошибся. Эти
существа сложены примерно так же, как и он, хотя гораздо крупней и массивнее. Значит, с
третьей планеты. Он помедлил, осторожно наблюдая: они озираются по сторонам и явно
рады, что тут есть чем дышать. Потом одно что-то сказало другому. Новое потрясение!
Оно говорит внятно, интонации явно разумны, но сами звуки - бессмысленное
лопотанье. И это - речь?! Должно быть, все же речь, хотя в словах ни малейшего смысла.
Впрочем... как там, в старинных записях? Сла-Вольнодумец полагал, будто в древности у
жителей Луны не было речи, они сами изобрели звуки и каждый наделили значением, и
лишь после долгих веков привычка к звуковой речи преобразилась в инстинкт, с которым
младенец рождался на свет; Вольнодумец даже подвергал сомнению ту истину, что сами
Великие предусмотрели речь, осмысленные звуки как неизбежное дополнение к разуму. И
вот... кажется, он был прав. Ощупью пробиваясь в тумане нежданного открытия, Лъин
собрал свои мысли в направленный луч.
И опять потрясение. Умы пришельцев оказались почти непроницаемы, а когда он
наконец нашел ключ и начал нащупывать их мысли, стало ясно, что они его мыслей
читать не могут! И однако они разумны. Но тот, на котором он сосредоточился, наконец
его заметил и порывисто ухватился за второго. Слова по-прежнему были корявые,
нелепые, но общий смысл сказанного человек с Луны уловил:
- Толстяк, это что такое?! Второй пришелец обернулся и уставился на подходящего к