 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Когда лишаешь человека жизни в бою - это не убийство. Мышелов снова пожал
плечами:
- Убийство есть убийство, как его ни назови. Точно так же, как еда есть еда, а пьянство
есть пьянство. О всемогущие боги, как я устал, как я хочу жрать и пить! Ничего мне не
нужно - только мягкие подушки, еда и дымящийся "вздрог"!
Друзья беззаботно взбежали по скрипучей лестнице со сломанными ступеньками, и
Мышелов резко толкнул дверь, чтобы та распахнулась быстро и неожиданно.
Но дверь не шелохнулась. - Заперто, - лаконично сообщил Мышелов. В щели под
дверью и за ставнями было заметно лишь какое-то оранжево-красное мерцание. С нежной
улыбкой Мышелов ласково проговорил, хотя в его голосе сквозила тревога: - Наши
девицы безмятежно спят! - Он трижды постучал в дверь и, приложив ладони рупором к
щелке, тихонько позвал: - Эй, Ивриана! Я уже дома. Влана! Ты должна гордиться своим
мужчиной - он поразил бесчисленное множество воров Цеха, стоя на одной ноге!
За дверью не раздалось ни звука - если не считать шороха, столь слабого, что друзья не
были уверены, что он им не померещился.
Фафхрд наморщил нос:
- Откуда-то тянет дымом. Мышелов снова ударил кулаком в дверь. Безрезультатно.
Фафхрд отодвинул приятеля в сторону, намереваясь вышибить дверь своим могучим
плечом.
Но Мышелов покачал головой и несколькими ловкими движениями вытащил кирпич,
который, казалось, весьма прочно сидел в стене рядом с дверью. Затем он просунул в
отверстие руку, послышался скрежет одной задвижки, потом второй, потом третьей.
Мышелов вытащил руку назад, и дверь распахнулась от легкого толчка.
Но они с Фафхрдом не бросились внутрь, как только что намеревались: вместе с
дымом, чуть тошнотворным ароматом чего-то женского, но только не духов, и прокисшим
звериным запахом из комнаты потянуло чем-то неизвестным и крайне опасным.
Комната была освещена лишь оранжевым мерцанием, исходящим из приоткрытой
дверцы печки, однако дверца была неестественно перекошена: печку явно кто-то
опрокинул к задней стенке камина.
Одна маленькая деталь несла в себе весь ужас перевернутой вверх дном вселенной.
В оранжевом мерцании виднелись странно вздыбившиеся ковры с черными кругами с
ладонь величиной, разбросанные под полками свечи, кувшинчики и шкатулки и прежде
всего - две непонятные черные бесформенные груды, одна у камина, вторая частью на
кушетке, частью на полу.
Из каждой груды на Мышелова и Фафхрда смотрело множество пар крошечных,
широко посаженных красных глазок.
На ковре по другую сторону камина серебряной паутинкой блестела клетка, но
попугайчики в ней больше не чирикали.
Внезапно послышался тихий металлический скрежет: Фафхрд проверял, свободно ли
выходит из ножен Серый Прутик.
И словно этот тихий звук был условным сигналом к атаке, друзья одновременно
выхватили мечи и, осторожно пробуя перед собою пол, вошли в комнату.
При звуке вынимаемых мечей горевшие красным огнем глазки замигали, забегали, а
когда друзья начали приближаться, рассыпались на пары, каждая из которых находилась в
передней части небольшого, длинного безволосого туловища с длинным хвостом, - и
скрылись в черных дырах, зиявших в коврах. Дыры эти были без сомнения крысиными
норами, прогрызенными совсем недавно, а красноглазые существа - черными крысами.
Рыча и сыпля проклятиями, Фафхрд с Мышеловом бросились вперед и принялись
рубить и колоть направо и налево.
Но атака оказалась почти бесплодной. Крысы разбегались со сверхъестественной
быстротой, и большинству из них удалось юркнуть в норы у стен перед камином.
К тому же после первого яростного удара Фафхрда пол проломился под его мечом, а на