 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
рядом с ним.
Почти бегом Мышелов повел его сквозь прокопченный лес труб с колпаками и без
оных, вентиляционных раструбов, которые благодаря хвостовому оперению всегда были
повернуты в сторону ветра, водяных баков на черных ножках, крышек люков, голубятен и
ловушек на птиц. Так они проскочили через пять крыш, четыре из которых опускали их
все ниже и ниже, а пятая снова подняла на фут; расстояния между крышами были
невелики, не больше трех ярдов, так что прыгать было нетрудно, друзья легко обошлись
без лестницы-мостика, и только одна крыша оказалась более покатой, чем на Доне Вора.
Таким манером Мышелов и Фафхрд добрались до улицы Мыслителей и оказались как раз
в том месте, где над нею проходила крытая галерея, похожая на ту, что связывала дома
мастерской Роккермаса и Слаарга.
Когда друзья, пригнувшись, бежали по ней, мимо них просвистела какая-то штука и
упала впереди. Друзья спрыгнули с крыши галереи, и тут над их головами просвистели
еще три таких же штуки, одна из которых отскочила от трубы и упала к ногам Мышелова.
Он поднял ее, думая, что это камень, и очень удивился, когда увидел в руке тяжелый
свинцовый шарик, размером почти с куриное яйцо.
- Быстро они выгнали своих пращников на крышу, - заметил он, указывая большим
пальцем себе за спину. - Ребята работают неплохо, стоит их только поднять по тревоге.
И снова друзья побежали сквозь черный лес труб в сторону Грошовой, в то место, где
верхние этажи почти смыкались над улицей и перепрыгнуть разделяющий их промежуток
было проще простого. И тут волна ночного смога, да такого густого, что друзья
принялись кашлять и отплевываться, накатила на них; Мышелову пришлось сбавить темп
и двигаться чуть ли не ощупью, а Фафхрд шел сзади, положив ему руку на плечо. У самой
Грошовой улицы туман внезапно кончился, и друзья вновь увидели звезды, а черная волна
покатилась дальше на север.
- Что за дьявольщина? - спросил Фафхрд, но Мышелов лишь пожал плечами.
А козодой увидел бы сверху, как толстое кольцо черного ночного смога расползается
из точки где-то неподалеку от "Серебряного Угря", становясь все шире и шире.
Немного восточнее Грошовой друзья наконец спустились на землю - это было на
Чумном Подворье, за узким домиком портного по имени Джох - Ловкие Пальцы.
И тут они наконец посмотрели друг на друга, увидели свои спеленутые мечи, чумазые
лица, выпачканную сажей одежду и принялись неудержимо хохотать; не переставая
ржать, Фафхрд стал массировать себе левую ногу от голени до бедра. Друзья продолжали
давиться от смеха и подтрунивать друг над другом и когда освобождали от ленты мечи -
Мышелов делал это с видом, словно держал в руках сверток с сюрпризом, - и когда
пристегивали их на место. Напряжение последних часов до последней капельки выжгло из
них хмель от крепкого вина и еще более крепкие вонючие духи, но пить им больше не
хотелось: друзья чувствовали настоятельную потребность оказаться дома, поесть в три
горла, запивая пищу горьким обжигающим "вздрогом", и рассказать возлюбленным о
своем невероятном приключении.
Они быстро шли рядом, время от времени переглядываясь, ухмыляясь и посматривая,
нет ли погони или засады, хотя были почти уверены, что ничего такого быть не должно.
Теперь, когда ночной смог исчез и все вокруг было залито светом звезд, узкие улочки
казались им не такими зловонными и мрачными, как по пути к Дому Вора. Даже
Навозный бульвар дышал какой-то свежестью.
И только на несколько секунд разговор их принял серьезное направление.
Фафхрд сказал: - Сегодня ты был пьяным гением, но все же и идиотом тоже, а я -
просто пьяным пентюхом. Это же надо - подвязать мне поит! Обмотать тряпками мечи,
так что мы могли пользоваться ими лишь как дубинками!
Мышелов пожал плечами:
- Но в противном случае мы порешили бы сегодня не одного человека. Не без
некоторой горячности Фафхрд возразил: