 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Из кустов выскочили четверо егерей с мечами наголо, за ними - Джискорл. Мышонок
бросился к ним навстречу. За сей раз они быстро обнаружили, что имеют дело не с
ослепшим от ярости юнцом, а холодным и расчетливым фехтовальщиком. Его старый
клинок был словно заколдованным. Точным выпадом Мышонок распорол руку первого
нападающего, неожиданным поворотом кисти обезоружил второго и стал хладнокровно
отражать удары остальных, медленно отступая назад. Во тут набежали другие егеря и
окружили сражающихся. Продолжая неистово отвечать ударом на удар, Мышонок все же
уступил натиску превосходящих сил и упал на землю. Схватив его за руки, егеря подняли
юношу на ноги. Из раны на щеке у него струилась кровь, но он высоко держал свою
лохматую, как у зверя, голову. Налитыми кровью глазами он искал Ивриану.
- Мне следовало бы догадаться, - спокойно проговорил он, - что, предав Главаса Ро, ты
не остановишься, пока не предашь и меня. Ты справилась отлично, любезнейшая.
Надеюсь, моя смерть доставит тебе удовольствие.
Джискорл расхохотался. Слова Мышонка бичом ударили Ивриану. Она была не в
силах встретиться с ним взглядом. Но тут за спиной у Джискорла она заметила всадника
и, вглядевшись, узнала в нем своего отца. Он сидел в седле, скрючившись от боли, лицо
его походило на смертную маску. Казалось чудом, что ему удается не упасть с лошади.
- Скорее, Джискорл! - прошипел он.
Но узколицый оруженосец уже что-то вынюхивал у входа в пещеру, словно хорошо
натасканный хорек. Издав удовлетворенный возглас, он поднял маленькую фигурку,
лежавшую на доске над огнем, и тут же затоптал костер. Фигурку он держал бережно,
словно она была сделана из паутины. Когда он проходил мимо, Ивриана разглядела у него
в руках глиняную куклу, очень толстую, одетую в коричневые и желтые листья и
карикатурно похожую на ее отца. В нескольких местах из нее торчали длинные костяные
иглы.
- Вот она, хозяин, - подняв куклу, проговорил Джискорл, но герцог лишь повторил:
- Скорее! Оруженосец начал вытаскивать самую длинную иглу, торчащую на груди
куклы, герцог охнул от боли и воскликнул:
- Не забудь бальзам!
Вытащив зубами пробку из пузатой склянки, Джискорл облил куклу тягучей
жидкостью, и герцог немного перевел дух. Тогда Джискорл принялся одну за одной
вытаскивать иглы, и всякий раз герцог начинал дышать чаще и прикладывал руку то к
плечу, то к бедру, как будто иглы выходили из его тела. Когда все было кончено, он обвис
в седле и долго сидел, не произнося ни звука. Когда же он наконец поднял голову, все
увидели, как удивительно преобразился их хозяин: лицо порозовело, вызванные болью
морщины исчезли, голос стал громким и звучным.
- Отведите пленника в замок - там он будет ждать нашего суда, - воскликнул он. - И
пусть судьба его будет предостережением всем, кто захочет заниматься колдовством на
наших землях. Джискорл, ты доказал свою преданность. - Взгляд герцога упал на
Ивриану. - А ты слишком долго играла в ворожею, дочь, я сам займусь твоим
воспитанием. Для начала ты будешь присутствовать при наказании этого мерзкого
колдунишки.
- Да ведь это для нее награда, герцог! - воскликнул Мышонок. Его посадили в седло и
связали ноги под брюхом у лошади. - Убери с моих глаз свою дочь, эту гнусную шпионку!
И не позволяй ей видеть мои мучения.
- Эй, там, заткните-ка ему рот! - велел герцог. - А ты, Ивриана, поедешь сразу за ним,
это приказ.
В разгорающемся свете дня небольшая кавалькада медленно двинулась к замку.
Ивриане привели ее лошадь, и девушка, сломленная горем и поражением, заняла свое
место, как ей велел отец. Ивриане казалось, что перед нею развернулась вся ее жизнь -
прошлое, настоящее и будущее, - которая состояла из страха, одиночества и боли.
Воспоминания о матери, умершей, когда она была совсем маленькой, от ужаса, до сих