 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
У молодых людей раны заживают быстро. К тому времени, как Фафхрд, не задев ни
одной заиндевелой веточки, вошел в свой любимый лес, все его чувства вновь приобрели
былую остроту, к шее вернулась подвижность и сам он снова был чист, как нетронутый
снег, и открыт для новых впечатлений. Фафхрд выбрал самую легкую дорогу, миновав
покрытые изморозью заросли колючего кустарника слева и громадные, скрытые за
соснами гранитные скалы справа.
Он видел следы птиц и белок, суточной давности следы медведя; снежные птицы
щелкали черными клювами в поисках красных снежных ягод, покрытая мехом снежная
змея зашипела на него, и он не удивился бы, появись перед ним даже дракон с
заиндевелым хребтом.
Поэтому Фафхрд остался совершенно невозмутим, когда от ствола огромной сосны
отделился кусок коры и в дупле появилась дриада лет семнадцати - улыбающаяся,
голубоглазая и белокурая. Он, собственно говоря, даже ждал ее появления с тех пор, как
увидел убегавшую седьмую снежную женщину.
Однако в течение двух ударов сердца он притворялся изумленным. Затем, с криком
"Мара, ведьмочка моя! " бросился вперед, оторвал девушку от ее маскировочного фона и
обнял обеими руками; они стояли, словно одна белая колонна, капюшон к капюшону,
губы к губам, на протяжении самое малое двадцати ударов сердца, ударов весьма громких
и восхитительных.
Затем Фафхрд залез ей рукой под шубу и, отыскав разрез в длинном платье, прижал
ладонь к ее курчавому лобку.
- Догадайся, - шепнула девушка, лизнув ему ухо. - Это нечто, принадлежащее
девушке. Я думаю, что это... - начал Фафхрд очень жизнерадостно, хотя его мысли уже
бешено неслись в совершенно ином направлении.
- Да нет, дурачок, там кое-что принадлежит и тебе, - поправил влажный шепот.
Путь, которым неслись мысли Фафхрда, превратился в обледенелый склон, ведший к
печальной уверенности. Тем не менее молодой человек отважно проговорил:
- Я и надеюсь, что с другими ты не проделывала это, хотя имеешь полное право.
Должен сказать, что я польщен...
- Глупая ты скотина! Я имела в виду, что там кое-что принадлежит нам обоим.
Путь превратился в черный ледяной туннель с пропастью в конце. В соответствии с
важностью момента сердце Фафхрда забилось чаще, и он машинально пробормотал:
- Не может быть!
- Я в этом уверена, чудовище ты этакое! У меня уже два месяца ничего не было.
Губы Фафхрда сжались, выполнив свою задачу преграждать путь словам лучше, чем
когда бы то ни было раньше. Когда же рот его раскрылся, то и он, и язык уже находились
в полном подчинении у больших зеленых глаз. Посыпались радостные слова:
- О боги! Как здорово! Я - отец! Ну и умница же ты, Мара! - Еще бы не умница, -
согласилась девушка. - Думаешь, мне было просто сотворить такую тонкую штуку после
всех твоих грубостей? А теперь мне придется отплатить тебе за твое постыдное
предположение, что я могла проделывать это с другими.
Задрав сзади юбку, она положила его руки на веревки, завязанные замысловатым узлом
на крестце. (Снежные женщины носили шубы, меховые сапожки, меховые чулки,
прикреплявшиеся к поясу на талии, и одно или несколько меховых платьев - одежда эта
была не менее практичной, чем у мужчин Снежного клана, если не брать в расчет
длинных платьев.)
Ощупав узел, от которого шли три туго натянутые бечевки, Фафхрд заметил:
- Мара, милая, не нравятся мне эти пояса целомудрия, это так нецивилизованно. И
кроме того, они мешают правильному кровообращению.
- Опять ты с этой твоей цивилизацией! Ну, ничего, я буду любить тебя так, что ты и
думать о ней забудешь. Давай, развязывай узел - сам увидишь, что завязан он твоей
рукой.