 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
расслабленные пальцы молодого человека и отступил назад.
Фафхрд внезапно встал на одно колено и быстро проговорил:
- Прости, но я не могу взять то, чего не заслужил. А теперь мне пора к матери.
Он поспешно встал, повернулся и пошел прочь. Золотой браслет лежал, сверкая на
снежном насте.
Фафхрд слышал рев Хрингорла и сдавленное проклятие, но не стал оборачиваться,
чтобы посмотреть, подобрал ли тот столь надменно отвергнутый дар, однако с большим
трудом удержался от того, чтобы не втянуть голову в плечи и не пойти зигзагом на
случай, если Хрингорлу вздумается метнуть тяжеленный браслет ему в голову.
Вскоре юноша уже подходил к матери, сидевшей в окружении семерых снежных
женщин. При его появлении они встали. Не доходя примерно ярда до них, Фафхрд
понурил голову и, глядя в сторону, произнес:
- Я пришел, Мора.
- Долго же ты шел, - ответила та, - даже слишком долго. - Шесть голов торжественно
закивали. Но краем глаза Фафхрд заметил, что седьмая снежная женщина начала
неслышно отходить назад.
- Но я же пришел, - настаивал Фафхрд. - Ты не выполнил моего приказания, - холодно
проговорила Мора. Ее осунувшееся и когда-то красивое лицо выглядело бы опечаленным,
побудь в нем столько гордыни и властности.
- Но теперь-то выполнил, - возразил Фафхрд. Он видел, что седьмая снежная женщина
бесшумно бежит в развевающейся белой шубе между жилыми шатрами в сторону
дремучего леса, который прижимал Мерзлый Стан к каньону Пляшущих Троллей.
- Очень хорошо, - сказала Мора. - А теперь ты без возражений отправишься со мной в
шатер сна для ритуального очищения.
- А я ничем не осквернен, - заявил Фафхрд. - К тому же я очищаюсь иным способом,
который тоже угоден богам.
Ведьмы Моры неодобрительно закудахтали. Фафхрд вел смелые речи, но голову так и
не поднял, чтобы видеть не их лица с завораживающими глазами, а лишь нижние части
длинных белых шуб, похожие на березовые пни.
- Посмотри мне в глаза, - велела Мора.
- Я выполняю все общепринятые обязанности взрослого сына, - ответил Фафхрд, - от
добывания пищи до вооруженной охраны. Но, насколько мне известно, смотреть в глаза
матери в число этих обязанностей не входит.
- Твой отец всегда меня слушался, - зловеще проговорила Мора.
- Стоило ему завидеть высокую гору, как он взбирался на нее, слушаясь при этом лишь
самого себя, - возразил Фафхрд.
- Вот именно, оттого-то и погиб! - воскликнула Мора, благодаря властности сдерживая
печаль и злость, но не пряча их.
- А откуда именно на Белом Зубе взялся тот лютый мороз, из-за которого лопнула его
веревка? - твердо спросил Фафхрд.
У ведьм, как по команде, от возмущения занялся дух, а Мора звучно отчеканила:
- Налагаю на тебя материнское проклятие, Фафхрд, за неповиновение и дурные мысли!
С необычайной готовностью Фафхрд ответил: - Покорнейше принимаю твое
проклятие, матушка. - Проклятие относится не к тебе, а к твоим злобным измышлениям,
- пояснила Мора.
- Все равно я сохраню его в сердце навеки, - отозвался Фафхрд. - А теперь, подчиняясь
своему разуму, я ухожу до тех пор, пока демон гнева не оставит тебя.
С этими словами, так и не поднимая головы и глядя в сторону, он повернулся и быстро
пошел к лесу, взяв немного восточнее жилых шатров и западнее широкой полосы
деревьев, простирающейся почти до Зала Богов. У себя за спиною он слышал злобное
шипение ведьм, однако его мать не произнесла ни звука. Уж лучше бы она что-нибудь
сказала, подумалось Фафхрду.