 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Фафхрд подчинился и был вынужден признать, что узел и впрямь завязан им. Все это
заняло известное время, которое Мара провела очень недурно, если судить по ее
вскрикам, постанываниям, ласковым щипкам и покусываниям. В конце концов и у
Фафхрда возник интерес к процессу. Когда же он завершился, Фафхрд получил награду,
какую получает всякий учтивый лжец: Мара любила его, потому что он лгал ей именно
так, как это принято в таких случаях, и, любя, завлекала так, что он приходил во все
большее и большее возбуждение.
После объятий и прочих знаков приязни молодые люди упали в снег, причем матрасом
и одеялом им служили их меховые одежды.
Какой-нибудь случайный прохожий мог бы подумать, что это оживший сугроб
извивается в судорогах, давая рождение новому снежному человеку, эльфу или демону.
Через какое-то вреди сугроб затих, и тому же самому прохожему пришлось бы
наклониться очень низко, чтобы разобрать доносящиеся из-под снега голоса.
Мара: Угадай, о чем я думаю? Фафхрд: О том, что ты - королева сладострастия. Ай!
Мара: Вот тебе и ай! А ты - король скотов! Нет, дурачок, послушай. Я радовалась тому,
что ты покончил со своими скитаниями по югу еще до нашей свадьбы. Я уверена, что ты
изнасиловал десятки южных женщин и даже занимался с ними всякими извращениями -
оттого-то у тебя и появился этот бзик насчет цивилизации. Но я не в обиде. Я буду так
любить тебя, что ты позабудешь обо всем этом.
Фафхрд: Мара, у тебя блестящий ум, но ты явно преувеличиваешь все, что касается
единственного пиратского набега, в котором я участвовал под началом Хрингорла, и
особенно возможности, какие у меня были в смысле любовных приключений. Прежде
всего, жители прибрежных городов, которые мы грабили, и в первую очередь все молодые
женщины убегали в горы еще до того, как мы высаживались на сушу. А если каких-то
женщин и насиловали, то я как самый младший был последним в списке насильников и
даже не пытался заниматься этим. По правде говоря, единственными интересными
людьми, которых я встретил за все это скучнейшее путешествие, были два старика,
захваченные нами, чтобы получить выкуп - от них я научился немного квармаллийскому и
верхнеланкмарскому языкам - да еще один тощий парень, ходивший в подмастерьях у
чародея. Он очень ловко управлялся с кинжалом и любил разрушать легенды - в точности
как я и мой отец.
Мара: Не печалься. Когда мы поженимся, жизнь станет куда более увлекательной.
Фафхрд: А вот тут ты не права, милая Мара. Подожди, дай мне объяснить! Стоит нам
пожениться, как Мора переложит на тебя всю готовку и работу по шатру. Она будет
обращаться с тобой на семь восьмых как с рабыней и на одну восьмую - в лучшем случае -
как с моей наложницей.
Мара: Вот еще! Ну нет, Фафхрд, тебе еще предстоит научиться держать собственную
мать в повиновении. Но не бойся, дорогой мой. Ты, понятное дело, еще не знаешь, каким
оружием располагает молодая и неутомимая жена против старой свекрови. Я поставлю ее
на место, даже если мне придется ее отравить - не до смерти, конечно, а просто, чтобы она
стала послабее. Не пройдет и трех лун, как она будет трепетать от одного моего взгляда, а
ты зато почувствуешь себя мужчиной. Я знаю, ты у нее единственный ребенок, твой
бешеный отец погиб молодым, поэтому она и получила безграничную власть над тобой,
однако...
Фафхрд: Имей в виду, распутная и ядовитая ведьмочка, ледовая моя тигрица, что я
чувствую себя вполне мужчиной и намерен доказать это без промедления. Защищайся! А
ну-ка!
Сугроб снова задергался, словно извивающийся в корчах гигантский белый медведь.
Вскоре он медленно издох под звуки систров и треугольников - это звенели сверкающие
кристаллики льда, в невероятном количестве наросшие на одеждах Мары и Фафхрда за
время их диалога.