 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
осмысленно и злобно.
Но Фафхрд послушно сунул алмаз обратно в мешок и с полуулыбкой-полузевком тоже
завернулся в плащ и лег. Постепенно вид пляшущих языков пламени успокоил как
суеверные, так и вполне оправданные страхи Мышелова, и он уснул.
Следующее, что осознал Мышелов, было ощущение, будто его грубо швырнули в
густую траву, на ощупь неприятно напоминающую мех. Голова у него раскалывалась,
вокруг мерцало желто-багровое сияние, которое пронизывало его ослепительными
лучами. До Мышелова не сразу дошло, что это мерцание реально и находится вне его
гудящего черепа, а не внутри.
В надежде оглядеться он поднял голову, и ее тут же охватила нестерпимая боль.
Однако, сжав зубы, Мышелов все же решил выяснить, где он находится.
Оказалось, что он лежит на бугристом, поросшем темной растительностью берегу
озерца с водой, похожей на кислоту, напротив зеленого холма. В ночном небе горело
северное сияние, а из похожей на рот щели в склоне холма, теперь широко отверзтой,
клубами вырывался красный пар, словно это с трудом дышал человек. Разноцветное
освещение делало чудовищные лики холма совершенно живыми, их рты кривились, а
глаза сверкали, как будто в каждый было вставлено по бриллианту. Всего в нескольких
футах от Мышелова, у приземистого каменного столба, который действительно оказался
чем-то вроде резного алтаря с чашей наверху, застыл Фафхрд. Северянин пел что-то на
каком-то хрюкающем языке - Мышелов такого не знал и никогда не слышал, чтобы
приятель им пользовался.
Мышелов с трудом сел. Бережно ощупал голову и над правым ухом обнаружил
громадную шишку. Тем временем Фафхрд высек над чашей огонь - очевидно, с помощью
камня и кинжала - и из нее взметнулся к небу столб багрового пламени. Мышелов увидел,
что глаза у Северянина плотно зажмурены, а в руке он держит алмазный глаз.
И тут Мышелов понял, что глаз этот был гораздо мудрее черных жрецов, служивших
холму-идолу. Они, как и многие жрецы, были слишком фанатичны и по уму даже в
подметки не годились своему божеству. Пока они пытались вернуть украденный глаз и
уничтожить воров, алмазное око прекрасно позаботилось о себе само. Оно заворожило
Фафхрда и заставило его пойти круговым путем, который привел его и Мышелова к
мстительному зеленому холму. На последнем отрезке пути оно даже ускорило события,
вынудив Фафхрда оглушить сильным ударом спящего Мышелова и идти всю ночь, неся
его на руках.
К тому же алмазный глаз был гораздо дальновиднее и целеустремленнее своих жрецов.
У него явно была более серьезная цель, нежели просто быть возвращенным идолу. Иначе
зачем же ему было заставлять Фафхрда сохранить жизнь Мышелову и взять его с собой?
Око хотело каким-то образом использовать их обоих. В затуманенном мозгу Мышелова
всплыла фраза, которую он слышал из уст Фафхрда позапрошлой ночью: "Но чтобы
принять человеческое обличье, этой земле нужна кровь героев".
Тяжко ворочая в отупелом мозгу все эти мысли, Мышелов увидел, что Фафхрд
приближается к нему с алмазным глазом в одной руке и обнаженным мечом в другой,
однако с обезоруживающей улыбкой на незрячем лице.
- Пошли, Мышелов, - ласково проговорил он, - настало время пересечь озеро,
взобраться на холм, ощутить на себе прикосновение высочайших уст и смешать свою
кровь с горячей кровью Невона. Тогда мы воплотимся в каменных гигантов, которые
только еще должны появиться на свет, и вкусим в их обличье радость, когда будем
сокрушать города, попирать ногами армии и вытаптывать посевы.
Услышав эти безумные речи. Мышелов сбросил оцепенение и решил действовать, не
обращая внимания на мерцание небес и холма. Он выхватил из ножен Скальпель и,
бросившись на Фафхрда, сделал замысловатый выпад с поворотом, благодаря которому
меч Фафхрда непременно должен был вылететь у него из пальцев - тем более, что глаза
Северянина были все еще крепко зажмурены.