 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Однако Фафхрд уклонился от молниеносного выпада с легкостью, с какою взрослый
уклоняется от слабенького удара детской ручонки, после чего, печально улыбнувшись,
неуловимым движением направил свой клинок прямо в горло Мышелову, и тот избежал
гибели лишь благодаря отчаянному и совершенно фантастическому сальто назад.
Прыгнуть ему пришлось в сторону озера. И тут же Фафхрд стал наступать, держась при
этом весьма уверенно и нагло. Его светлокожее лицо излучало невыразимое презрение.
Гораздо более тяжелый меч Северянина двигался так же непринужденно, как Скальпель,
выписывая сверкающие арабески выпадов и ударов, которые заставляли Мышелова
отступать все дальше, дальше и дальше.
Все это время глаза Фафхрда оставались закрытыми. И только оказавшись на самом
берегу озера, Мышелов все понял. За Северянина смотрел алмазный глаз, который тот
держал в левой руке. Со змеиной внимательностью он следил за каждым движением
Скальпеля.
И вот, продолжая маневрировать на скользком берегу совершенно зеркального озера
под желто-багровую пульсацию небес и тяжкое дыхание зеленого холма. Мышелов в
очередной раз увернулся от грозного клинка Фафхрда, сделал нырок и неожиданно нанес
сильнейший удар по алмазному оку. Меч Северянина просвистел у него прямо над
головой.
Алмазный глаз после удара рассыпался в белую пыль.
Черная мохнатая земля под ногами испустила мучительный стон. Зеленый холм
взорвался зловещим алым пламенем и взметнул к исшрамленному ночному небу столб
расплавленной каменной породы вдвое выше себя самого, так что Мышелов едва
удержался на ногах.
Схватив за руку своего приятеля, который ошеломленно стоял и пялил глаза в
пространство. Мышелов понесся с ним прочь от зеленого холма и озера.
Через дюжину ударов сердца расплавленная лава уже затопила алтарь и потекла
дальше. Багровые капли долетали даже до бежавших со всех ног Фафхрда и Мышелова,
огненными стрелами проносясь над ними. Несколько капель угодили в цель, и Мышелову
пришлось срочно гасить небольшой пожар прямо на спине у друга.
Мышелов на бегу оглянулся на холм. Тот еще плевался огнем и истекал багровыми
ручейками, но тем не менее казался отяжелевшим, словно жизненные силы покинули его
на время, а может, и навсегда.
Когда приятели наконец остановились, Фафхрд с глупым видом взглянул на свою
левую руку и заявил:
- Эй, Мышелов, я порезал большой палец. У меня течет кровь. - У зеленого холма
тоже, - глядя назад, заметил Мышелов. - И я рад, что от потери крови он, похоже, умрет.
8. КОГТИ ИЗ ТЬМЫ
Над залитым лунным светом Ланкмаром навис страх. Словно туман, вползал он на
широкие улицы и в извилистые переулки и просочился даже на затейливо петляющую и
похожую на щель улочку, где коптящий фонарь освещал вход в таверну "Серебряный
угорь".
Это был еще неизвестный, неуловимый страх, совсем не такой, какой может внушить
стоящая у ворот города неприятельская армия, или находящиеся в состоянии войны
аристократы, или восставшие рабы, или обезумевший сюзерен, охваченный жаждой
крови, или вражеский флот, входящий из Внутреннего моря в устье реки Хлал. Но тем не
менее страх этот был могущественным. Он стискивал хрупкое горло каждой женщины,
которая щебеча входила в низкую дверь "Серебряного Угря", делая ее смех нервным и
пронзительным. Он прикасался и к сопровождавшим дам кавалерам, заставляя их
разговаривать громче обычного и без надобности позвякивать оружием.