 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ухмыльнувшись, напомнил Фафхрд. - Какой-нибудь обмороженный до черноты
полоумный отшельник, наверное. Говорят, в этих горушках встречаются всякие странные
типы.
Запрокинув голову. Мышелов принялся изучать головокружительную вершину в милю
высотой и заметил нишу над тропой.
- Интересно, есть там еще кто-нибудь? - с тревогой спросил он. - Тронутые обычно
ходят в одиночку, - вставая, успокоил его Фафхрд. - Пошли, ворчунишка, раз тебе нужен
горячий завтрак, нам пора идти. Если древние предания не врут, мы к восходу достигнем
Стылых Пустошей, а там по крайней мере есть хоть какие-то деревья.
В этот миг в нише, откуда спрыгнул их противник, вспыхнуло зарево. Оно
пульсировало, становясь то фиолетовым, то зеленым, то желтым, то красным.
- А это еще что? - задумчиво проговорил Фафхрд, в котором наконец пробудился
интерес к происходящему. - О том, что в гряде Бренных Останков бывают огненные
сполохи, древние предания умалчивают. Если б мне хотелось тебя подзадорить, я
предложил бы тебе подняться на этот холмик и самому... - Ну уж нет, - перебил
Мышелов, таща гиганта за рукав и проклиная себя за то, что начал задавать вопросы. - Я
хочу, чтобы мой завтрак был приготовлен на нормальном огне. И я буду далеко отсюда,
прежде чем это зарево увидят еще чьи-нибудь глаза.
- Да никто его не увидит, - с улыбкой ответил Фафхрд, покорно идя вслед за другом по
тропе. - Вот уж любитель тайн на мою голову. Смотри, сияние уже почти погасло.
Но разноцветные сполохи увидел по крайней мере еще один глаз - размером с
осьминожий и яркий, как Сириус.
- Гляди-ка, Фафхрд! - несколько часов спустя, уже утром, весело закричал Серый
Мышелов. - Это знамение, чтобы отогреть наши замерзшие сердца! Зеленый холм
подмигивает окоченевшим путникам, он строит нам глазки, словно умащенная зелеными
притираниями смуглая клешская куртизанка!
- Должно быть, он и не менее пылок, чем клешская куртизанка, - в свою очередь
обходя громадный валун, добавил могучий Северянин. - Видишь, он растопил весь снег.
Так оно и было. На горизонте снега и ледники Стылых Пустошей светились
зеленовато-белым сиянием, но совсем рядом виднелось небольшое незамерзающее
озерцо. И хотя воздух вокруг был студеным и дыхание путешественников вырывалось изо
ртов облачками пара, на коричневатой тропе, по которой они шли, снега не было.
У ближайшего берега озерца высился холм, который имел в виду Мышелов, а на
склоне холма, отражая лучи утреннего солнца, ослепительно блестела какая-то точка.
- Может быть, - не стал возражать Фафхрд. - Не знаю, клешская это куртизанка или
холм, но у него несколько лиц.
Фафхрд попал в самую точку. При богатом воображении, бугристые склоны холма
можно было принять за какие-то чудовищные лица с закрытыми глазами - кроме одного,
который мерцал перед ними. Ближе к подножию холма лица, словно восковые, стекали
вниз каменными ручейками - или это были слоновьи хоботы? - впадая в зеркальную,
похожую на кислоту воду. Тут и там на фоне зелени краснела небольшая скала; это
напоминало то ли о пятнах крови, то ли о красногубых ртах. Округлая вершина холма
разительно отличалась по цвету и, казалось, была сделана из розовато-телесного мрамора.
И она тоже что-то напоминала - скорее всего лицо спящего великана. Ее пересекал пласт
ярко-красного камня - это могли быть великаньи губы. Из щели в красном пласте
поднимался легкий туман.
Холм был явно вулканического происхождения. Словно какая-то дикая, первобытная
сила, более необузданная, чем все известные Фафхрду и Мышелову, вынесла земную
плоть на поверхность и та навечно застыла, соприкоснувшись с молодым и еще слабым
миром, - застыла в постоянном бдении, ожидании, томлении.
А потом иллюзия исчезла - четыре лица пропали, черты пятого заколыхались и стали
нерезкими. Холм снова стал холмом - вулканической причудой Стылых Пустошей,