 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
2. ДРАГОЦЕННОСТИ В ЛЕСУ
Был год Бегемота, месяц Дикобраза, день Жабы. Горячее солнце шедшего на убыль
лета клонилось к закату над унылыми и обильными нивами Ланкмара. Трудившиеся на
бескрайних полях крестьяне подняли от земли перепачканные лица и отметили, что пора
приниматься за подсобные работы на фермах. Пасшийся на стерне скот начал понемногу
тянуться к дому. Потные купцы и лавочники решили подождать еще чуть-чуть, прежде
чем предаться прелестям ванны. Воры и астрологи беспокойно заворочались во сне,
чувствуя приближение вечера, а значит, и работы.
У южной границы страны Ланкмар, в сутках езды от деревушки Сорив, там, где пашни
уступали место буйным кленовым и дубовым лесам, по узкой пыльной дороге лениво
ехали два всадника. Они были совершенно непохожи друг на друга. Более дородный был
одет в тунику из небеленого полотна, туго перепоясанную широким кожаным поясом. От
солнца его голову защищал полотняный клобук. На боку у него болтался длинный меч с
золоченым навершием в форме граната. На правом плече висел колчан со стрелами, из
седельной сумки торчал мощный тисовый лук со спущенной тетивой. По сильным
удлиненным мускулам, белой коже, медно-рыжим волосам, зеленым глазам и, прежде
всего, по приятному, но диковатому крупному лицу в нем можно было признать уроженца
страны более холодной, суровой и варварской, нежели Ланкмар.
Если весь облик здоровяка напоминал о девственной природе, то вид его менее рослого
спутника, а он был значительно ниже, наводил на мысль о городе. Его смуглое лицо
невольно напоминало лицо шута: пронзительные черные глаза, вздернутый нос, пальцы
фокусника, у рта - иронические складки. Ладная жилистая фигура свидетельствовала о
том, что ее обладатель весьма опытен в уличных потасовках и кабацких драках. Он был с
головы до ног одет в мягкий редкотканый серый шелк. Тонкий меч, покоившийся в
ножнах из мышиных шкурок, на конце чуть-чуть загибался. У пояса висела праща и
мешочек со снарядами для нее.
Несмотря на столь многочисленные различия, было очевидно, что всадники - добрые
друзья, что их объединяют узы тонкого взаимопонимания, сплетенные из грусти, чувства
юмора и многих других нитей. Коротышка ехал верхом на серой в яблоках кобыле,
верзила - на гнедом мерине.
Они приближались к месту, где подъем узкой дороги заканчивался и она, после
небольшого поворота, сбегала в следующую долину. С обеих сторон дорогу обступали
стены зеленой листвы. Жара была довольно сильной, но не чрезмерной. Она наводила на
мысль о дремлющих на укромных полянах сатирах и кентаврах.
Внезапно серая кобыла, которая шла чуть впереди, заржала. Натянув поводья,
коротышка быстро и встревоженно оглядел лес по обе стороны дороги. Послышался
тихий скрип, словно дерево терлось о дерево.
Не сговариваясь, всадники пригнулись и, мгновенно съехав с седел набок, вцепились в
подпруги. И тут же, словно прелюдия к какому-то лесному концерту, мелодично
зазвенели спущенные тетивы, и несколько стрел сердито прожужжали там, где секунду
назад были тела всадников. А еще через секунду кобыла и мерин, обогнув поворот, уже
неслись как ветер, вздымая копытами клубы пыли.
Позади послышались возбужденные возгласы: началась погоня. В засаде оказалось
человек семь-восемь приземистых, крепко сбитых головорезов, одетых в кольчуги и
железные шишаки. Не успели кобыла и мерин оторваться от них на полет камня, как те
уже неслись следом; возглавлял их человек на вороной лошади, за ним летел
чернобородый всадник.
Однако преследуемые не теряли времени зря. Привстав в стременах, великан выхватил
из сумки тисовый лук. Упоров его в стремя левой рукой, правой он накинул петлю
тетивы на место. Затем его левая рука сжала лук посередине, а правая потянулась за
спину, к колчану. Продолжая управлять лошадью с помощью колен, он привстал еще