 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Клянусь распятым Одином! - пробормотал Фафхрд. - Это был настоящий мужчина,
хоть и адепт.
Чья-то рука легла ему на плечо. Фафхрд обернулся: перед ним стояла Ахура. Вокруг
глаз у нее появились белые круги. Она косо ухмыльнулась, понимающе вздернула бровь,
затем, приложив палец к губам, внезапно упала на колени перед трупом адепта. Робким
движением прикоснулась она к атласному сгустку крови у него на груди. Снова заметив
сходство между лицом покойника и искаженными чертами лица девушки, Фафхрд с
шумом выдохнул воздух из легких. Испуганной кошкой Ахура отскочила в сторону.
Внезапно она застыла в позе танцовщицы и уставилась Фафхрду за спину; невероятно
мстительное злорадство появилось на ее лице. Кивнув Фафхрду, она легко взбежала по
ступеням к гробнице, указала пальцем внутрь и снова кивнула. Северянин неохотно
двинулся с места, не сводя глаз с ее напряженного и какого-то нездешнего лица,
прекрасного, как у ифрита. Он медленно взошел по ступеням.
Оказавшись наверху, Фафхрд заглянул в гробницу. Глядя внутрь, он почувствовал,
что весь мир представляет собой лишь тоненькую пленку на первородной мерзости.
Северянин понял: то, что показывает ему Ахура, каким-то образом связано с ее
полнейшим вырождением, равно как с вырождением того, что называло себя Анрой
Девадорисом. Он вспомнил о странных колкостях, которые Ахура бросала адепту во
время поединка. Он вспомнил ее смех, в его мозгу забрезжили смутные подозрения
относительно зародившихся в каких-то мрачных безднах непристойностях, которые она
произносила. Фафхрд не обратил внимания на то, что Ахура перевесилась через стенку
гробницы и ее белые руки безвольно болтаются, словно в бессильном ужасе указывая на
что-то изящными пальцами. Он не знал, что проснувшийся Мышелов устремил на него
озадаченный взгляд своих черных глаз.
Позже Фафхрд сообразил, что изысканный и утонченный облик Девадориса навел его
на мысль о том, будто гробница - это несколько своеобразный вход в какой-то роскошный
подземный дворец.
Но тогда он не увидел в тесном каменном мешке никаких дверей, никаких щелей,
указывающих на замаскированный вход. Вышедший отсюда жил именно здесь, в
каменном склепе, где по углам висели толстые слои паутины, а на полу кишели личинки,
навозные жуки и черные мохнатые пауки.
ГОРА
Возможно, именно так и было задумано каким-нибудь кудахчущим демоном, а может,
и самим Нингоблем. Как бы там ни было, Фафхрд, спускаясь по ступеням гробницы,
запутался ногами в покрове Аримана и дико заорал (по словам Мышелова, замычал), пока
не разобрался в чем дело, однако к тому времени покров уже был изорван в клочья.
Затем Ахура, очнувшись благодаря этому шуму, навела на короткое время панику,
закричав, что черный монолит и его каменное воинство идут к ним и собираются
раздавить их своими каменными ногами.
Почти сразу после этого чаша Сократа заставила застыть кровь в жилах друзей: она
описала по земле полукруг, как будто ее многомудрый, но невидимый владелец пытался
дотянуться до нее, быть может, чтобы промочить горло после диспута в пыльном
подземном царстве. Высохшей ветки с Древа Жизни пропал и след, хотя Мышелов
отскочил совершенно по-кошачьему, когда увидел большое черное насекомое, похожее на
сучок, уползавшее с места, куда упала ветка.
Но самое большое замешательство устроил верблюд, который вдруг принялся
откалывать неуклюжие курбеты в не свойственной ему восторженной манере и, встав на
задние ноги, попытался покрыть одну из кобыл, но та смятенно заржала и унеслась прочь.
Немного позже стало ясно, что верблюд добрался до любовных зелий: одна из бутылочек