 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Ты принадлежишь к сократической школе? - нежно осведомился Фафхрд. Грек
кивнул.
- Сократ ведь был философом, способным не моргнув глазом выпить неограниченное
количество вина?
Снова последовал быстрый кивок. - И это потому, что его рациональная сущность
главенствовала над животной?
- А ты человек образованный, - ответил грек с уважительным, но таким же быстрым
кивком.
- Погоди. Считаешь ли ты себя истинным последователем своего учителя? На сей раз
быстрая реакция грека сослужила ему недобрую службу. Он кивнул, а через двое суток
друзья вынесли его из погребка, где он, словно какой-то удивительный младенец, лежал,
свернувшись клубочком в разбитом винном бочонке. Он не мог протрезветь несколько
дней, и за это время успела образоваться небольшая секта, поклонявшаяся ему как
воплощению Диониса. Однако она так же быстро и распалась, когда грек частично
протрезвел и выступил со своим первым пророчеством о пагубном влиянии пьянства.
На следующее утро после обожествления опрометчивого философа Фафхрд проснулся
с первыми лучами жаркого солнца, скользнувшими по плоской крыше, где они с
Мышеловом решили переночевать. Лежа молча и недвижно, подавляя желание слабым
голосом попросить кого-нибудь купить мешочек снега у ливанцев в белых бурнусах
(солнце над ними щурилось даже в этот ранний час), чтобы охладить гудящую голову,
Северянин приоткрыл один глаз и увидел то, что в своей мудрости и предполагал увидеть:
Мышелова, сидящего на корточках и устремившего взгляд на море.
- Сын колдуна и ведьмы, - обратился к нему Фафхрд, - похоже, нам снова придется
прибегнуть к нашему последнему средству.
Не оборачиваясь, Мышелов неторопливо кивнул.
- В первый раз мы едва остались в живых, - продолжал Фафхрд. - Во второй раз мы
отдали души Иным Существам, - подхватил Мышелов, словно друзья пели утренний
гимн Пепле.
- А в последний раз у нас отобрали светлую ланкмарскую мечту. - Он может втянуть
нас в такую попойку, что мы не проснемся лет пятьсот.
- Он может послать нас на смерть, и мы возродимся лишь через два тысячелетия, -
продолжал Фафхрд.
- Он может показать нам Пана [в греческой мифологии божество стад, лесов и полей,
способное вселять в людей беспричинный ужас (отсюда выражение "панический страх") ],
или отдать нас древним богам, или зашвырнуть к звездам, или заслать в подземелья
Квармалла, - заключил Мышелов.
Несколько мгновений длилось молчание. Потом Серый Мышелов прошептал:
- И все же мы должны посетить Нингобля Семиокого. И это было воистину так: как
правильно догадался Фафхрд, душа Мышелова парила над морем в мечтах о
темноволосой Ахуре.
НИНГОБЛЬ
И вот друзья прошли заснеженный Ливан и украли трех верблюдов - они приняли
мудрое решение увести их у богатого землевладельца, который вынуждал своих
арендаторов возделывать голые камни и засевать берега Мертвого моря, - мудрое потому,
что предстать пред очи Наушника Богов с грязной совестью - дело гиблое. Через неделю
страшной болтанки по пустыне - недели буквально огненной, когда Фафхрд проклял
богов племени Муспелльхейма [в скандинавской мифологии - огненная страна,
существовавшая еще до начала творения], в которых он, впрочем, не верил, - друзья
добрались до Песчаных Гребней и Великих Песчаных Воронок и, со всеми