 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
кончине моего отца.
Пока он говорил, на конце его носа, между ноздрями, образовалась капля. Мышелов
зачарованно смотрел, как она растет. Гваэй хотел было поднять руку и стереть ее тыльной
стороной ладони, но вместо этого стряхнул ее, дернув головой. В течение какого-то
мгновения он хмурился, потом снова рассмеялся.
- Да, Судьба ступила сегодня на Главную Башню Квармалла! - сказал он, но только
теперь его быстрый веселый голос был чуть хрипловатым.
- Мой демон шепчет мне еще, что этой ночью опасные силы бродят вокруг, -
продолжил Мышелов.
- Ага, братская любовь и все такое прочее, - саркастически заметил в ответ Гваэй, но
теперь его голос был похож на карканье, выражение крайнего удивления расширило его
глаза. Он вздрогнул, как от холода, и из его носа посыпались капли. Три волоска вылетело
из его шевелюры и упало ему на глаза. Его рабы отпрянули от него.
- Мой демон предупреждает меня, что нам лучше побыстрее использовать против этих
сил мое Великое Заклинание, - продолжал Мышелов, возвращаясь, как обычно, в мыслях
к неиспытанным рунам Шильбы. - Оно уничтожает только волшебников Второго Ранга и
ниже. Твои, поскольку они все Первого Ранга, останутся невредимыми. Но волшебники
Хасьярла погибнут.
Гваэй открыл рот, чтобы ответить, но из его горла вылетели не слова, а лишь
кошмарный воющий стон, словно у немого. Нездоровый румянец ярко выступил на, его
скулах, и Мышелову казалось теперь, что по правой стороне подбородка принца
расползается красноватое пятно, в то время как на левой формируются черные прыщи. В
воздухе разлилась ужасающая вонь. Гваэй пошатнулся, и его глаза наполнились
зеленоватым гноем. Он поднял к ним руку, тыльная сторона которой была покрыта
желтоватой коркой с красными трещинами. Рабы бросились бежать.
- Чары, насланные Хасьярлом! - прошипел Мышелов. - Волшебники Гваэя все еще
спят! Я разбужу их! Поддержи его, Ививис!
И, повернувшись, он со скоростью ветра понесся по коридору и вверх по пандусу, пока
не добежал до Зала Волшебства. Войдя туда, он начал хлопать в ладони и резко свистеть
сквозь зубы, потому что двенадцать тощих магов в набедренных повязках и правда все
еще лежали, свернувшись клубочком в своих широких креслах с высокой спинкой, и
храпели. Мышелов подскочил по очереди к каждому магу, выпрямляя и тряся их отнюдь
не нежными руками и крича им прямо в уши:
- За работу! Противоядие! Охраняйте Гваэя! Одиннадцать волшебников проснулись
довольно быстро и вскоре уже глядели широко открытыми глазами в пустоту, хотя их
тела еще в течение некоторого времени покачивались, а головы подергивались от
встряски, заданной Мышеловом - словно одиннадцать маленьких суденышек, которые
только что тряхнул шторм.
Мышелову пришлось немного повозиться с двенадцатым, хотя и этот уже начинал
просыпаться и вскоре должен был взяться за свою долю работы, когда внезапно в арочном
проеме появился Гваэй; Ививис стояла с ним рядом, но уже не поддерживала его. В
темноте лицо юного властителя сияло тем же чистым серебристым блеском, что и его
массивная серебряная маска, висящая в нише над аркой.
- Отойди в сторону. Серый Мышелов, я расшевелю этого лентяя, - воскликнул он
ясным, журчащим голосом и, схватив небольшую обсидиановую чашу, швырнул ее в
сторону сонного волшебника.
Чаша должна была упасть не больше чем на полдороге между ними. Мышелов
подумал было, не хочет ли Гваэй разбудить старца грохотом, с которым она разобьется.
Но тут Гваэй пристально взглянул на летящую по воздуху чашу, и она пугающим образом
набрала скорость. Это было так, как если бы он подбросил мяч, а затем ударил по нему
битой. Чаша метнулась вперед, словно снаряд, выпущенный вдаль из мощной катапульты,
раздробила череп старца и забрызгала мозгами кресло и Мышелова. Гваэй рассмеялся