 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
голосу замолкнуть, потому что его внимание полностью поглотила проделываемая в это
время странная операция. Кока Хасьярл стоял неподвижно, скрючившись и вывернув
набок голову, раб-банщик с лицом пепельного цвета оттянул левое верхнее веко принца за
ресницы и вставил в проделанную в нем дырочку крошечное алое колесико или колечко с
двумя выступами вдоль ребра; по размеру оно было не больше зерна чечевицы. Колечко
было насажена на конец прутика из слоновой кости, тонкого, как соломинка, а все
действия раба выполнялись с таким напряженным вниманием, с каким человек берет яд у
гремучей змеи, - если можно вообразить себе такое мероприятие чисто в целях сравнения.
Однако эта операция была быстро завершена - и с правым глазом тоже - и, по-
видимому, к полному удовлетворению Хасьярла, поскольку он не ударил раба мокрым и
покрытым мыльной пеной хлыстом, который все еще свисал с запястья, и поскольку,
когда Хасьярл выпрямился, он широко ухмылялся Фафхрду.
- Твой совет хорош, воитель, - закричал он. - Все эти идиоты могут только трястись от
страха. У меня действительно есть давно подготовленный план удара, который я испытаю
сейчас; план, который не нарушит похоронных обрядов. Эссем, возьми рабов и принеси
пыль - ты знаешь, что именно я имею в виду - и жди меня у вентиляторов. Девушки,
смойте эту мыльную пену теплой водой. Мальчик, подай мне туфли и мой купальный
халат! Те остальные одежды могут подождать. Следуй за мной, Фафхрд!
Но в эту минуту его взгляд за алыми колечками вспыхнул, остановившись на двадцати
четырех бородатых, укрытых под капюшонами волшебниках, боязливо стоящих возле
своих кресел.
- Немедленно возвращайтесь к своим чарам, вы, невежды! - взревел Хасьярл. - Я не
говорил вам, что вы можете остановиться, пока я моюсь! Возвращайтесь к своим чарам и
нашлите все ваши болезни на Гваэя - черную, красную, зеленую чуму, капель из носа и
кровавое гниение - или я спалю ваши бороды до самых ресниц вместо вступления к еще
более страшным галкам! Торопись, Эссем! Идем, Фафхрд!
Серый Мышелов в эту минуту возвращался вместе с Ививис из своего чулана, когда
Гваэй, в туфлях с бархатными подошвами и сопровождаемый босыми рабами, вышел
навстречу им из-за угла в темном коридоре так быстро, что скрыться от него уже не было
времени.
Молодой властитель Нижних Уровней казался неестественно спокойным и владеющим
собой, однако создавалось впечатление, что под этим спокойствием не было ничего,
кроме трепещущего возбуждения и мелькающих, как стрелы, мыслей - впечатление такое
сильное, что Мышелов едва ли удивился бы, если бы вокруг Гваэя засияла аура Голубой
Стихии Молний. И действительно, Мышелов почувствовал, что его кожу начинает жечь и
покалывать, словно именно такое воздействие незримо исходило от хозяина.
Гваэй метнул быстрый изучающий взгляд на Мышелова и красивую рабыню,
проговорив торопливым, веселым, подрагивающим голосом:
- Ну, Мышелов, я вижу, что ты успел заблаговременно попробовать свою награду. Ах,
юность, и сумрачные закоулки, и служащие подушкой мечты, и любовные встречи - что
еще может придать жизни позолоту или сделать ее дешевле оплывшей и закопченной
свечки? Девушка показала тебе свое искусство? Прекрасно! Ививис, дорогая, я должен
вознаградить твое рвение. Я подарил Дивис ожерелье - может, ты тоже хочешь такое?
Или у меня есть брошь в форме скорпиона, с рубиновыми глазами...
Мышелов почувствовал, как лежащая в его руке рука девушки затрепетала и
похолодела, и быстро перебил:
- Мой демон говорит со мной, владыка Гваэй, и, по его словам, это та ночь, когда
Судьба ходит по земле.
Гваэй рассмеялся.
- Твой демон подслушивал, спрятавшись за ковром. Он услышал разговоры о быстрой