 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
в совершенстве владеет всеми самими эмоциями.
Шахматная игра прошла начальную стадию, ходы стали занимать больше времени, и
теперь Хасьярл со стуком поставил ладью на седьмую линию.
Гваэй мягко заметил:
- Твой воин с башней зашел глубоко на мою территорию, Брат. По слухами ты нанял
могучего бойца с севера. С какой целью, хотел бы я знать? В нашем-то, окутанном
покоем, пещерном мире. Может, он что-то вроде живой ладьи?
Он помедлил, неподвижно держа руку над одним из своих коней. Хасьярл хихикнул.
- А если его задача - перерезать хорошенькие глотки, то тебе-то что до этого? Я не
знаю ничего об этом воине-ладье, но говорят - болтовня рабов, без сомнения, - что ты сам
привез себе из Ланкмара искусного рубаку. Может, мне стоит назвать его конем?
- Да, в эту игру могут играть двое, - с прозаической философией заметил Гваэй и,
подняв коня, мягко, но твердо поставил его на е6.
- Меня ты в это не втянешь, - прорычал Хасьярл. - Тебе не удастся выиграть за счет
того, что ты отвлечешь мои мысли.
И, нагнув голову над доской, он вновь погрузился в свои всепоглощающие расчеты.
На заднем плане двигались рабы, проверяя лампы и подливая в них масла. Для того,
чтобы осветить комнату Совета, требовалось много ламп, поскольку в помещении был
низкий потолок с массивными балками, увешанные коврами стены почти не отражали
желтые лучи, а мозаичный пол был вытерт бесчисленными шагами прошлого до тусклого
великолепия. Эта комната была вырублена в естественной скале; руки давно забытых
мастеров установили массивные кипарисовые балки и хитроумно инкрустировали пол.
Эти жизнерадостные, поблекшие от времени шпалеры были развешены рабами какого-то
из древних властелинов Квармалла, захватившего проходивший мимо караван; таким же
образом попали сюда все остальные богатые украшения. Шахматы и кресла, покрытые
резьбой цоколи ламп и масло, питающее фитили, и рабы, присматривающие за ними: все
это была добыча. Добыча многих прошедших поколений, когда властители Квармалла
грабили страну вдоль и поперек и брали свою долю с каждого проходящего каравана.
Высоко над той теплой, роскошно обставленной комнатой, где Гваэй и Хасьярл играли
в шахматы, владыка Квармалла закончил последние расчеты, которые должны были
завершить его гороскоп. Тяжелые кожаные занавеси закрывали теперь звезды, только что
смотревшие вниз и дарившие свое благословение или предвещавшие судьбу.
Единственным светом в заполненной инструментами комнате был крошечный огонек
тонкой восковой свечки. Обычай требовал, чтобы окончательный гороскоп был прочитан
при таком скудном освещении, и Квормалу приходилось напрягать даже свое острое
зрение, чтобы правильно разглядеть Знаки и Дома.
Пока он еще раз проверял окончательные результаты, его подвижные губы кривились в
презрительной усмешке, в гримасе неудовольствия. "Сегодня или завтра", - думал он,
чувствуя холод в груди. - "Самое позднее, завтра к вечеру". Да, у него действительно мало
времени.
Потом, словно развеселившись какой-то тонкой шуткой, он усмехнулся и кивнул,
отчего его костлявая тень чудовищно заколыхалась на занавесях и прорезанной
амбразурами стене.
Наконец, Квормал отложил в сторону карандаш и от единственной горящей свечи
зажег еще семь, более толстых. Теперь стало светлее, и он заново перечитал гороскоп. На
этот раз он никак не выразил свое удовольствие или какие-либо другие эмоции. Он
медленно свернул покрытый сложными диаграммами и исписанный пергамент в тонкую
трубочку и засунул за пояс; потом, потирая худощавые ладони, усмехнулся снова. На
столе рядом с ним лежали все ингредиенты, которые требовались для удачи его плана:
порошки, масла, тонкие кожи и другие материалы и инструменты.