 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
дорожки, посыпанные розовым толченым кирпичом, в сероватом безмятежном свете дня
казались заброшенными. Легкий снежок, не успев растаять, все еще лежал в тени за
валуном на берегу пруда. Я вспомнил, как Эстравен ждал меня вон там, на крыльце, когда
вчера вечером вдруг пошел снег, и сердце мое пронзила обыкновенная человеческая
жалость. Еще вчера на параде я видел этого человека, взмокшего в тяжелых доспехах на
жаре, однако нисколько не утратившего своего великолепия и достоинства, -- человека на
вершине своей карьеры и славы, теперь волей судьбы согнанного со сцены и
превращенного в жертву. Сейчас он в спешке бежит к границе, обгоняя свою смерть всего
лишь на три дня, совсем один, и никто не смеет ему даже слово сказать... Смертный
приговор в Кархайде редкость. На планете Зима жизнь дается трудно, и люди там
предпочитают, чтобы смертный приговор выносила сама
природа или в крайнем случае гнев, но не правосудие. Интересно, как Эстравену с таким
клеймом удастся выбраться из Кархайда? Вряд ли он бежал в автомобиле -- все они здесь
являются собственностью короля; может быть, ему удалось нанять снегоход? А вдруг он
пешком пробирается сейчас к границе, унося в заплечном мешке все свое жалкое
имущество? Жители Кархайда чаще всего передвигаются именно пешком; у них здесь нет
вьючных животных, нет летательных аппаратов; для энергоемких механизмов серьезным
препятствием является слишком холодный климат. Впрочем, они не слишком торопливы.
Я представил себе, как этот гордый человек, размеренно шагая по дороге, направляется в
ссылку -- маленькая усталая фигурка среди бесконечных заснеженных просторов,
устремившаяся на запад, к заливу. Весь этот водоворот мыслей промелькнул в моей
голове, пока я стоял у ворот дома Эстравена; в водоворот этот оказались втянутыми и мои
собственные невнятные сомнения относительно мотивов и поступков не только
Эстравена, но и короля. Оба они вместе просто меня добили. Да, я, разумеется, потерпел
неудачу. Но что же теперь?
Наверное, мне следует направиться в Оргорейн, это соседнее с Кархайдом государство
и его наиболее сильный соперник. Но как только я туда уеду, мне, вполне возможно,
будет уже не очень просто вернуться назад, в Кархайд, а я еще не закончил здесь свои
дела. Я должен все время помнить о том, что вся моя жизнь целиком может потребоваться
лишь для того, чтобы миссия, с которой послала меня сюда Экумена, была выполнена. Не
спеши. Нет никакой особой необходимости сломя голову мчаться в Оргорейн, пока ты не
получил еще достаточно полных сведений о Кархайде, и прежде всего о Цитаделях. В
течение двух лет я только и делал, что отвечал на вопросы, теперь я, пожалуй, сам задам
несколько интересующих меня вопросов. Но не в Эренранге. Я наконец-то понял, о чем
Эстравен пытался тогда предупредить меня; хоть и нельзя было полностью доверять его
советам, нельзя было и сбрасывать их со счетов. Ведь он явно намекал тогда, хоть и не
говорил этого прямо, что мне следует держаться подальше от столицы и королевского
дворца. Почему-то мне вдруг вспомнились зубы Тайба... Король предоставил мне свободу
передвижения по стране; я этим воспользуюсь. Как любили говорить в Экуменической
Школе,
когда активная деятельность перестает приносить пользу, начинайте тихо собирать
информацию; когда сбор информации перестает приносить пользу, ложитесь спать. Спать
мне пока не хотелось. Я, пожалуй, направлюсь на восток, к Цитаделям; возможно, там мне
удастся собрать кое- какую информацию у Предсказателей.
Глава 4. ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ
Восточнокархайдская легенда, рассказанная Тобордом Чорхава из Очага Горинхеринг
и записанная Дж. Аи, 93/1492.
Однажды князь Берости рем ир Ипе пришел в Цитадель Танжеринг и предложил сорок
драгоценных бериллов и половину урожая всех своих садов в уплату за предсказание.
Цена оказалась приемлемой для всех, и князь Берости задал свой вопрос Ткачу Одрену.