 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
-- Что?
-- Там, в трещине. Все голубое... полное огня. -- У тебя все в порядке?
Он снова начал застегивать пряжки постромок. -- Ты иди впереди... как следует
привязавшись... все время пробуй снег щупом, -- выдохнул он. -- Смотри, куда ступаешь.
И в течение долгих часов один из нас тянул сани, ведя другого за собой, полз, словно
кошка по краю птичьего гнезда, определяя каждый шажок, предварительно потыкав в
снег палкой. Белое Ничто удивительно маскирует трещины, и порой невозможно заметить
ее раньше, чем окажешься на самом краю, что несколько поздновато, потому что край
обычно нависает козырьком и далеко не всегда достаточно прочен. Каждый шаг
преподносил нам сюрпризы -- то падение, то какое-либо препятствие. По-прежнему ничто
не отбрасывало теней. Мы были как бы внутри белой, безмолвной сферы, двигались по ее
внутренней поверхности, как внутри стеклянного шара, покрытого морозными узорами, и
за его стенками не было ничего. Зато в самих стеклянных стенках были трещинки. Ткнул
палкой -- шагнул, ткнул -- шагнул. Ткнул, чтобы обнаружить невидимую трещинку, через
которую можно выпасть из стеклянного шара в пустоту и падать, падать, падать... От
постоянного напряжения мало-помалу начинало сводить все тело. Каждый шаг
приходилось делать через силу.
-- Что случилось, Дженри?
Я застыл посредине белого Ничто. На глазах моих выступили слезы, ресницы тут же
смерзлись. Я сказал:
-- Упасть боюсь.
-- Но ты же привязан, -- удивился он. Потом подошел ко мне, увидел, что рядом нет ни
единой трещины, понял, в чем дело, и сказал:
-- Все. Разбиваем лагерь.
Уже после того как мы поели, он сказал: -- Самое подходящее время для остановки.
Не думаю, что мы сможем идти дальше при такой видимости. Ледник ползет вниз, так что
дальше будет еще больше торосов и трещин. При хорошей видимости мы пройдем
относительно легко: но только не при Лишенной Теней Ясности.
-- Как же в таком случае мы спустимся к Болотам Шенши? -- Ну, если мы снова
возьмем чуть восточнее и не будем столь упорно держаться южного направления, то,
возможно, доберемся по прочному льду до самого залива Гутен. Я однажды летом видел
Великие Льды с лодки, плавая по заливу. Льды спускаются там до самых Красных Холмов
и ледяными реками стекают прямо в залив. Если бы мы пошли по одному из этих языков,
то потом по покрытому льдом заливу смогли бы спокойно добраться до южной границы
Кархайда и, таким образом, выйти туда с побережья, а не от границы с Ледником, что,
возможно, даже лучше. Это, правда, добавит нам сколько-то километров пути -- от
двадцати до сорока, пожалуй. А ты как считаешь, Дженри?
-- Я здесь и пяти метров не пройду, пока держится эта чертова погода. -- Но если мы
выберемся на ровный лед?..
-- О, если выберемся, тогда все в порядке. А если солнце выглянет еще хоть раз, то
можешь садиться в сани, и я тебя бесплатно отвезу в Кархайд. -Это была одна из наших
излюбленных шуток на последнем этапе путешествия; все шутки были довольно глупые,
но порой и глупость заставляет твоего друга улыбнуться. -- Со мной вообще-то ничего
особенного. У меня просто острый хронический страх.
-- Страх очень полезен. Как темнота; и как тени. -- Улыбка Эстравена напоминала
безобразную щель в покрытой коркой, потрескавшейся коричневой маске, обрамленной
черной шерстью и двумя приклеенными по бокам черными осколками скалы -- ушами. --
Забавно, что одного только света недостаточно. Нужны тени, чтобы знать, куда идти.
-- Дай мне на минутку твой дневник. Он как раз записал, сколько мы прошли за
сегодняшний день, и что-то подсчитывал относительно оставшегося пути и нашего
рациона. Он подтолкнул записную книжечку и карандаш ко мне, сидевшему по другую
сторону печурки. На пустом листке в самом конце книжки я изобразил разделенную