 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
подняв свой двухсотфутовый орехокол, я сделал пару шагов вперед и бросил его вниз.
Потом еще раз. И еще.
Наконец подошвы мои коснулись обнажившегося камня. Я снова поднял глыбу и
бросил ее вниз острым концом. Высота падения составляла лишь три фута, однако в
результате все же откололся тонкий слой песчаника. Я убрал его и проделал все еще раз.
При шестом ударе камень раскололся. Теперь я поднимал меньшую его часть и швырял
ее с вершины песчаной насыпи высотой почти в восемь футов. Результаты были
обнадеживающими.
К концу пятого дня я продолбил в центре песчаной ямы неровное круглое отверстие
более фута глубиной.
К этому времени меня уже начал по-настоящему мучить голод. Морская вода темно-
зеленого цвета, в которой не было ни водорослей, ни рыб, представляла собой
насыщенный раствор всех элементов: специальным устройством, имплантированным мне
как агенту Центра Некса, удалось извлечь из нее пользу. Особого удовольствия это не
доставляло, однако как-то поддерживало силы.
По мере продвижения вглубь высота падения возрастала, и удары становились все
эффективнее, но одновременно усложнялась проблема извлечения обломков и подъема
валуна. Достигнув шестифутовой отметки, я начала прорубать в стене шахты ступеньки.
Груда кусков песчаника росла, уровень опускался. Восемь футов, десять, двенадцать...
Тут валун ударился о более твердый слой ракушечника. Работа пошла еле-еле. Под
ракушечником начиналась смесь известняка с глиной, легкая для рытья, но очень влажная.
Всего четыре фута вязкой глины... Я набирал пригоршню, при помощи одной руки
карабкался по отвесной стене высотой в десять футов, выбрасывая глину, снова
спускался... Работа шла уже под футом воды, под двумя футами... Три фута воды. Жижа
просачивалась со всех сторон, заполняя углубление почти с такой же скоростью, с какой
мне удавалось ее выгребать. Но цель была близка. Я глубоко вдохнул и, пошарив руками
в месиве глины и ракушек, нашел то, что искал, но не успел достать.
Это удалось сделать во время третьего нырка.
Только разжав кулак и посмотрев на добытый предмет, я осознал, насколько малой
была вероятность найти его здесь и притом в целом виде.
Однажды, в другом времени, я прыгнул с темпоральной станции Берега Динозавров
вдоль собственной линии жизни и оказался на палубе атакованного корабля как раз
вовремя, чтобы помочь каргу застрелить своего двойника, выполнявшего задание. И
использовал его аварийный запас, чтобы вернуться на Берег Динозавров, плюхнуться в
заболоченную яму, отмечавшую место, где когда-то, за тысячу лет до того, находилась
станция.
Туда же, конечно, плюхнулся и труп. Возбужденный, с полным ртом густой клейкой
грязи, я не особенно задумывался тогда о судьбе своего мертвого альтер эго. А он
погрузился в жижу и спокойно лежал, ожидая, пока геологические изменения не
замуруют его намертво.
Так он оказался под четырнадцатью футами скальных пород и четырьмя - песка. От
него, конечно, ничего не осталось - ни пряжи от пояса, ни гвоздя от ботинка.
Но то, что я держал сейчас в руке, сохранилось. Это был дюймовый кубик из
синтетического материала, известного под названием "этерниум", совершенно не
подверженного хронодеградации, включавшей в себя кристалл настройки, энергоблок и
миниатюрный генератор поля захвата - аварийный привод, находившийся во мне во время
выполнения задания, память которую стерли после отчета, но она пробудилась при
чрезвычайных обстоятельствах.
Я выкарабкался из шахты, взобрался на кучу камней и, стоя на холодном ветру,
попытался свыкнуться с мыслью, что выиграл в этой безвыигрышной игре. Бросив
последний взгляд на усталое старое солнце, пустой пляж, шахту, которую проделал с
таким трудом, я почти пожалел, что должен покинуть это место так быстро.