 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
состоит из равных частей радости и печали: весь фокус в том, чтобы наслаждаться той,
которую переживаешь в данный момент - и не позволять другой заставить тебя забыть,
что раз жизнь уже была прекрасной, она может быть прекрасной снова.
Генри стоял, глядя в воду, а заходящее солнце окрашивало небо в цвета драгоценных
камней.
Кит ЛОМЕР
БЕРЕГ ДИНОЗАВРОВ
1
Был приятный летний вечер. Мы с Лайзой сидели на крыльце, любуясь тающими в
небе розовыми полосками заката и слушая, как во дворе рядом Фред Хэнникэт снимает
газонокосилкой очередной урожай сорняков. Деловито и жизнерадостно стрекотал
спрятавшийся в густой траве сверчок. По улице промчалась машина, слабый свет фар
разогнал тени и отразился в листве платанов, чьи кроны переплетались над мостовой. Где-
то недалеко радио пело о портовых огнях.
Тихо, тепло, уютно... Мне до смерти не хотелось уходить. Я вздохнул - воздух отдавал
дымком горящих листьев и запахом свежескошенной травы - и заставил себя встать.
Лайза молча подняла голову, глядя на меня снизу вверх. У нее было личико в форме
сердца, маленький, чуть вздернутый носик, большие, широко расставленные глаза, и
самая милая на свете улыбка. Крошечный шрам на щеке только усиливал очарование - он
был тем изъяном, который придает совершенству законченность.
- Схожу-ка я к "Симону", выпью пива, - сказал я. - А я приготовлю к твоему
возвращению ужин, дорогой, - ответила она и улыбнулась своей чудесной улыбкой. -
Запеченная ветчина и кукурузные початки.
Одним плавным движением Лайза встала и прильнула ко мне, коснувшись губами
моего уха.
Я спустился по ступенькам, помедлил на дорожке, оглянулся и увидел ее тонкий
силуэт на фоне освещенного дверного проема.
- Возвращайся поскорее, дорогой, - произнесла она, махнула рукой и исчезла.
Навсегда. Я никогда не вернусь.
2
Трамвай с грохотом пересек перекресток. Он был похож на большую игрушку с
вырезанными головами, приклеенными к ряду маленьких квадратных окон. Со всех
сторон раздавались гудки. Мигали огни светофоров. Люди торопились по домам после
долгого дня, проведенного в магазине, конторе или на цементном заводе. Я влился в этот
поток, подчинившись ритму его движения. У меня было много времени. Это-то я усвоил
хорошо. Нельзя ускорить время, нельзя его замедлить. Иногда его можно вовсе избежать,
но это совсем другое.
Размышляя об этом, я прошел четыре квартала и оказался на стоянке такси. Уселся на
заднее сиденье "рео", которому уже давно пора было на свалку, и сказал водителю, куда
мне надо. Он взглянул на меня с любопытством, недоумевая, что может понадобиться
приличному молодому человеку в такой части города. Он готовился произнести все это
вслух, но я его опередил: