 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ДИГОРИ И ЕГО ДЯДЯ
Случилось это так неожиданно, и так походило на страшный сон, что Дигори
вскрикнул. Дядя Эндрью, зажимая ему рот рукой,
прошипел: "Не смей! ", и прибавил помягче: "Твоя мама услышит. Ей волноваться
опасно".
Дигори потом говорил, что его просто затошнило от такой подлой уловки. Но кричать
он, конечно, больше не стал.
- То-то же! - сказал дядя. - Ничего не поделаешь, всякий бы поразился. Я и сам
удивлялся вчера, когда исчезла морская
свинка.
- Так это вы кричали? - спросил Дигори. - Ах, ты слышал! Ты что, следишь за мною? -
Нет, - сердито сказал Дигори. - Вы лучше объясните, что случилось с Полли?
- Поздравь меня, мой мальчик, - дядя Эндрью снова потер руки, - опыт удался. Девочка
исчезла. Сгинула. В этом мире ее больше
нет.
- Что вы с ней сделали? - Послал... хм... в другое место. - Ничего не понимаю, - сказал
Дигори. - Что ж, я тебе объясню. - Дядя Эндрью опустился в кресло. Ты когда-нибудь
слышал о миссис Лефэй?
- Нашей двоюродной бабушке? - вспомнил Дигори. - Не совсем, - сказал дядя Эндрью, -
она моя крестная. Вон ее портрет, взгляни.
На выцветшей фотографии Дигори увидел престарелую даму в чепчике. Такой же
портрет, вспомнил он, лежал в комоде у него дома, и мама замялась, когда он спросил ее,
кто на нем
изображен. Лицо было не слишком приятное, но, может, виновата старая фотокарточка...
- Кажется... кажется, она была не совсем хорошая? - спросил он.
- Ну, - хихикнул дядя Эндрью, - все зависит от того, что считать хорошим. Люди очень
узки, мой друг. Допустим, у нее были странности, были чудачества. Иначе ее не посадили
бы.
- В сумасшедший дом?
- О, нет, ни в коем случае! - возмутился дядя. - В тюрьму. - Ой! - сказал Дигори. - За
что?
- Бедняжка! - вздохнул дядя. - Ей чуть-чуть не хватало благоразумия. Но не будем
вдаваться в подробности. Ко мне она всегда была добра.
- При чем тут это все! - вскричал Дигори. - Где Полли? - Всему свое время, мой друг, -
сказал дядя. - После того, как миссис Лефэй выпустили, она почти никого не хотела
видеть. Я был среди тех немногих, кого она продолжала принимать.
Понимаешь, во время последней болезни ее стали раздражать ординарные, скучные люди.
Собственно, они раздражают и меня. Кроме того, у нас были с ней общие интересы. За
несколько дней до смерти она велела мне открыть тайничок в ее шкафу и принести ей
маленькую шкатулку. Стоило мне взять ее в руки, и я прямо
затрясся, почувствовав тайну. Крестная приказала не открывать ее, а сжечь, с известными
церемониями. Разумеется, я ее не
послушался.
- И очень зря, - сказал Дигори. - Зря? - удивился дядя. - Ах, понимаю. По-твоему, надо
держать слово. Резонно, мой милый, очень советую. Но, сам понимаешь, такие правила
хороши для детей, слуг, женщин, вообще людей, но никак не для мудрецов и ученых. Нет,
Дигори.
Причастный к тайной мудрости свободен и от мещанских радостей, и от мещанских
правил. Судьба наша, мой мальчик, возвышенна и
необыкновенна. Мы одиноки в своем высоком призвании... - Он вздохнул с такой
благородной печалью, что Дигори на мгновение посочувствовал ему, покуда не вспомнил
дядины глазки, когда тот предлагал Полли кольцо, и не подумал: "Ага, он клонит к тому,