 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
понимаешь? - Петер покачнулся, Камерон поддержал его.
- Вряд ли, - сказал Камерон. - Такая каша... - Я найду, - повторил Петер.
- Ну и что? - сказал Камерон. - Что из того, что найдешь? А... - Он махнул рукой. - Ищи.
- Он не был твоим другом, - сказал Петер. - Да разве в этом дело? - сказал Камерон. -
А как же тогда быть? - сказал Петер. - Рукой на все? - Ему уже не поможешь, - сказал
Камерон.
- Есть еще Шанур, - сказал Петер.
Камерон молча пожал плечами.
- Я ведь тебя ни о чем не прошу, - сказал Петер. Камерон опять промолчал.
- Можно подумать, что тебе все равно, - сказал Петер. - Что ты только и хочешь...
Камерон издал неясный задавленный звук, Петер посмотрел на него и тут же
отвернулся: стиснув зубы, Камерон плакал.
Первым серьезным мероприятием майора Тунборга в роли начальника строительства
было введение режима строжайшей секретности. Запрещались к разглашению все
абсолютно данные о темпах работ, о действительной длине моста и так далее, и тому
подобное - даже о расходе электроэнергии. Операторов перестали пускать на
стройплощадку, все сооружения позакрывали щитами и маскировочными сетями - Петер
пошел скандалить к советнику, и вместе они, два приятеля, Гуннар и Петер, - пошли к
генералу. Генерал, однако, оказался тверже, чем предполагалось. Он объяснил, что на
стройке, помимо интересов Министерства пропаганды, присутствуют еще и интересы
военного ведомства, которые могут оказаться под угрозой из-за утраты бдительности и,
как следствие, утечки оперативной информации. Да, мероприятия, направленные на
пресечение утечки, создают определенные трудности для хроникеров, но что поделаешь,
война есть война, а на войне без трудностей не бывает, придется смириться, но до
окончания работ никакие данные не подлежат огласке, нет, Гуннар, и не проси, даже ради
тебя, я все понимаю, но нет. Пусть твои ребятки займутся лучше освещением быта
саперов, их боевой и политической подготовкой, внимательнее отнесутся к проблемам
внедрения новой религии - а здесь еще немало проблем, старое все еще цепляется за души
людей и тормозит их духовный рост и развитие. И преображение. А что касается самого
моста - то нет. Не положено. Может случиться утечка информации.
- Вот так, Петер, - сказал господин Мархель, разводя руками. И ничего не поделать, он
здесь хозяин.
- Не расстраивайся, подполковник, - сказал генерал. - Наплюй ты на это железо. На
людей, на людей внимание обращать надо. Люди - вот настоящее железо!
В быт саперов Петер вгрызался яростно. Материалы Шанура - кроме тех, под мостом,
конечно - погибли, поэтому Петер изо всех сил стремился наверстать потерянное. Он
знал, что не сможет сделать это так, как Шанур, так неподкупно точно и с такой
любовью, что-то внутри него придерживало изредка руку и отводило глаза, но - он
стремился, и иногда получалось. Приходилось, конечно, снимать и парадные сцены:
новые и новые моления у статуи Императора, все более гладкие и вычурные, приторные,
как сахарин; построения и зачитывания приказов; развод караула; обход генералом
позиции артиллеристов; награждения. Но чаще - сцены обыденной жизни, текущей совсем
иначе, чем жизнь показная, парадная, - иначе и отдельно. Еда; сон; сапер стирает
портянки; сапер штопает шинель; четверо саперов дуются в самодельные карты,
проигравшего лупят картами по ушам, остальные хохочут; сапер сидит на табурете,
другой, мальчишка с изъеденным оспой лицом, на широкой струганой доске кусочком
угля пишет его портрет; несколько саперов стоят сзади и тихонько, чтобы не помешать,
спорят; голые саперы выбегают из бани и катаются по снегу; черные, как черти, копаются
в моторе трактора; собравшись в кружок, травят анекдоты. Петера охватывала тихая
злость, когда он чувствовал, что ему начинают позировать, - но обрести с саперами былую
бесплотность ему не удавалось, то ли сил не хватало после болезни, то ли еще чего...
Петер чувствовал перемену отношения, между ним и саперами появился ледок