 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Во Внутреннем море нет никаких драконов, - смеясь, заверил его Фафхрд.
- Но кто-то же раздирает корабли на части, - упирался Слинур. Воспользовавшись
этой перепалкой, Мышелов отвесил три поклона и подошел к Хисвет.
- Мы были лишены удовольствия лицезреть вас на палубе, барышня, - учтиво
проговорил он.
- Увы, сударь, солнце меня не любит, - очаровательно просто ответила та. - Но теперь
оно уже скоро зайдет и лучи его не столь жгучи. К тому же, - передернувшись не менее
очаровательно, продолжала она, - эти грубияны матросы... - Девушка осеклась, увидев,
что Фафхрд и шкипер "Каракатицы" перестали спорить и приближаются к ним. - О, я не
имела в виду вас, милый шкипер Слинур, - заверила она, протягивая руку и почти касаясь
его черной куртки.
- А не угостить ли вас, барышня, налитой солнцем и освеженной ветерком черной
сархеенмарской сливой? - изящно взмахнув в воздухе Кошачьим Когтем, осведомился
Мышелов.
- Думаю, нет, - ответила Хисвет, не сводя глаз с тонкого острия. - Нужно бы отправить
Белых Теней в каюту, пока не наступила вечерняя прохлада.
- Верно, - с льстивым смешком поддакнул Фафхрд, догадавшись, что девушка имеет в
виду белых крыс. - Как мудро, маленькая госпожа, вы поступили, позволив провести им
день на палубе, чтобы они не стремились к Черным Теням; я имею в виду их свободных
черных собратьев и очаровательных стройных сестер, которые, уверен, есть у нас в
трюме.
- На моем судне нет крыс - ни дрессированных, ни каких-то других, - громко и сердито
сказал Слинур. - Думаешь, у меня здесь крысиный бордель? Прощу прощения, барышня,
- быстро добавил он. - Я хотел сказать, что обычных крыс на борту "Каракатицы" нет.
- Впервые в жизни вижу столь благословенный зерновоз, - решив проявить терпимость,
заметил Фафхрд.
На западе пунцовый солнечный диск коснулся моря и сплющился, как мандарин.
Хисвет оперлась спиной о гакаборт прямо под высоким рулевым веслом. Справа от нее
стоял Фафхрд, слева Мышелов, который оказался рядом с сеткой со сливами, висевшей
подле серебряных клеток. Заносчивый Слинур отошел к рулевым и принялся о чем-то с
ними беседовать, а может, только делал вид, что беседует.
- Вот теперь я съела бы сливу, воин Мышелов, - мягко попросила Хисвет.
Как только услужливый Мышелов отвернулся и стал изящнейшими движениями
ощупывать сетку в поисках самого зрелого плода, Хисвет вытянула правую руку и, даже
не взглянув на Фафхрда, медленно провела растопыренными пальцами по его мохнатой
груди, собрала в горсть пучок волос, больно ущипнула, после чего нежно пригладила
ладошкой взъерошенную растительность.
Когда Мышелов повернулся назад, ее рука уже была опущена. Девушка томно
поцеловала свою ладонь и той же рукой сняла сливу с кончика кинжала. Чуть-чуть
пососав плод в том месте, где его проколол Кошачий Коготь, она передернулась.
- Фи, сударь, - надула губки девушка. - Вы обещали, что она будет налита солнцем, а
она совсем холодная. И вообще к вечеру все охлаждается. - Хисвет задумчиво огляделась.
- Вот воин Фафхрд весь пошел гусиной кожей, - сообщила она, потом вдруг вспыхнула и
укоризненно зажала рот ладошкой. - Запахните куртку, сударь. Это спасет от простуды
вас и от замешательства девушку, которая привыкла видеть обнаженными лишь рабов.
- А вот эта будет, пожалуй, вкуснее, - окликнул стоявший подле сетки Мышелов.
Хисвет улыбнулась и бросила ему сливу, которую уже попробовала. Он швырнул ее за
борт и кинул ей вторую. Она ловко поймала ее, поднесла, чуть сдавив, к губам, печально,
однако с улыбкой покачала головой и бросила сливу назад. Мышелов, тоже ласково
улыбаясь, поймал ее, кинул за борт и бросил девушке третью. Эта игра продолжалась
довольно долго. У плывшей за "Каракатицей" акулы разболелся живот.
Осторожно переступая лапками и не сводя глаз с левого борта, к молодым людям