 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
острый ум сделался еще острее?
На, миг Мышеловом овладело искушение вернуться, заманить куда-нибудь и
обчистить этого толстяка, но он тут же сообразил, что в человеческом мире его звонкие
золотые будут меньше блесток на платье красавицы.
Это соображение заставило Мышелова вернуться к задаче, которая смутно ужасала его
с тех пор, как он попал в крысиный мир. Шильба заявил, что зелье будет действовать
девять часов. После этого он скорее всего вернется к своим нормальным размерам,
причем с той же быстротой, с какой и уменьшился. Если это произойдет в норе или даже в
помещении высотой в полтора фута, подпертом крепями, - ему конец. Мышелов даже
поморщился.
С одной стороны, у него не было ни малейшего желания провести все девять часов в
крысином царстве. С другой - ему не хотелось начинать выбираться отсюда прямо сейчас.
Слоняться полночи по Ланкмару в виде каким-то чудом ожившей серой куклы ему вовсе
не улыбалось - это будет ужасно стыдно, особенно если в таком мерзком виде ему
придется докладывать столь важные сведения о крысином царстве Глипкерио и Олегнию
Мингологубцу, причем не исключено, что в присутствии Хисвет. Кроме того, Мышелов
уже загорелся желанием убить крысиного короля, если таковой имеется, или сорвать
планы завоевателей каким-нибудь еще более эффектным манером, причем на их
территории. Мышелов ощущал удивительную уверенность в себе, не отдавая себе отчета
в одном: эта уверенность вызвана тем обстоятельством, что теперь он стал ростом с
большую крысу, примерно как Фафхрд среди людей, а не коротышка, каким был всю
жизнь.
Однако не следовало упускать из вида, что по какой-нибудь несчастливой случайности
его могут разоблачить, схватить и посадить в крошечную темницу. Мысль, мягко говоря,
не из приятных.
Но еще сильнее Мышелова тревожила проблема времени. Как оно движется у крыс -
быстрее или медленнее? У Мышелова сложилось впечатление, что здесь, внизу, жизнь во
всех ее проявлениях протекает в ускоренном темпе. Но так ли это? Почему он стал так
ясно разбирать речь говорящих по-ланкмарски крыс, которая наверху казалась ему просто
писком? Потому ли, что его слух стал острее, а уши меньше, или же просто потому, что
крысиный писк слишком высок для человеческого уха? А может, дело лишь в том, что
крысы говорят по-ланкмарски только в норах? Мышелов незаметно пощупал себе пульс.
Вроде нормальный. Ну а вдруг он здорово участился, но в такой же мере участилась
работа его органов чувств и мозга, и поэтому разница незаметна? Шильба упомянул что-
то о том, что в сутках содержится одна десятая миллиона ударов пульса. Чей пульс он
имел в виду - крысиный или человеческий? А вдруг час у крыс такой короткий, что девять
их часов займут всего около сотни человеческих минут? Мышелов почувствовал
сильнейшее желание броситься вверх по первой попавшейся лестнице. Нет, стоп... Если
считать время по пульсу, а он у него в норме, то не удастся ли ему выкроить хоть немного
времени для нормального сна? Да, тут сам черт ногу сломит.
- Да пропади оно все припадем, клянусь сосисками из кошачьих кишок и жареными
собачьими глазами! - от души выругался Мышелов.
Кое-что тем не менее было вполне ясно. Прежде чем он позволит себе отдохнуть или
вздремнуть, не говоря уж о нормальном сне, ему нужно каким-то образом соотнести
здешнее время с тем, что течет снаружи. Кроме того, чтобы разобраться с крысиными
ночью и днем, следует поскорее выяснить, когда эти чертовы грызуны спят. По какой-то
таинственной причине Мышелову пришла на ум рослая крысиха с землеройками на
сворке. Нет, это просто смешно, тут же одернул он себя. Сон сну рознь, и один не имеет
практически никакого отношения к другому.
Выйдя наконец из глубокой задумчивости, Мышелов в полной мере ощутил то, что уже
некоторое время подсказывали ему органы чувств: прохожие стали появляться реже,
ветерок сделался более влажным и прохладным и отдавал морем, а колонны впереди