 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Подстрелив еще двух недругов - последнему он угодил прямо в черную глазницу, -
Фафхрд отшвырнул лук, выхватил топор и меч и сделал последний выпад в сторону
оставшихся упырей, которые продолжали его настойчиво теснить.
Серый Прутик вошел упырю чуть ниже подбородка и остановил жуткое существо раз и
навсегда. Было несколько страшновато наблюдать, как скелет валится наземь, совершенно
не гремя при этом костями. Вслед за мечом пришел черед топора, и череп очередного
врага отлетел в сторону, а из его повалившегося вперед тела на руку Фафхрда хлынула
невидимая, но теплая жидкость.
Эти мрачные события дали возможность третьему упырю обежать своих поверженных
товарищей по оружию и ткнуть мечом в Фафхрда; по счастью, нанесенный сверху удар
лишь скользнул по ребрам и особого вреда Северянину не причинил.
Однако он оказался таким болезненным, что возмущение Фафхрда превратилось в
гнев, и Северянин всадил топор в череп упыря, да так сильно, что топор заклинило и он
вырвался у него из руки. От этого гнев его мгновенно вылился в слепую ярость, и, увидев,
что у четвертого, и последнего, упыря на фоне белых ребер розовеют два соска, он двумя
боковыми ударами выбил мечи из рук дамы, стремительно бросившейся на него, после
чего прямым левым в челюсть уложил ее на дорогу.
Фафхрд стоял, тяжело отдуваясь, всматриваясь, не подает ли какой-нибудь из
поверженных скелетов признаков жизни - чего не было, того не было, - и время от
времени осматриваясь по сторонам в поисках нового отряда упырей. Такового тоже не
наблюдалось.
Во время стычки привычная к ужасам кобыла не двинула ни одним подкованным
копытом. Теперь же она вскинула свою длинную голову, оскалила громадные зубы и тихо
заржала.
Спрятав в ножны Серый Прутик, Фафхрд осторожно присел над женским скелетом и
приложил пальцы к невидимой шее под подбородком. Пульс едва прощупывался. Без
особых церемоний Фафхрд схватил воительницу поперек талии и поднял. Женщина
весила немного больше, чем он ожидал, и поразила его своей стройностью, а также
упругостью и гладкостью невидимой кожи. Обуздав охвативший его мстительный порыв,
Фафхрд перекинул скелет через луку седла, так что ноги женщины болтались по одну
сторону, а тело - по другую. Кобыла оглянулась, снова оскалила желтоватые зубы, однако
на этот раз промолчала.
Фафхрд перевязал рану, выдернул топор из черепа, надел на него чехол, подобрал лук
и, сев в седло, потрусил дальше по улице сквозь клубы дыма и смерчи колючих искр. Он
продолжал посматривать по сторонам, опасаясь засады, но, опустив взор вниз, пришел в
некоторое замешательство, узрев на луке седла белый тазовый пояс - причудливую
конструкцию из костей, прикрепленных к остальному скелету чуть заметными
сухожилиями и полупрозрачными хрящами. Проехав чуть дальше, Фафхрд забросил лук
на левое плечо и, чтобы не забыть, что перед ним находится женщина, положил ладонь на
сухопарые и теплые невидимые ягодицы.
В Ланкмаре крысы по ночам стали выходить на промысел. Они воровали везде, причем
не только пищу. С глаз умершего возчика они стянули погнутые и позеленевшие медяки,
а из запертой на три замка шкатулки для драгоценностей, принадлежавшей тощей как
привидение тетушке Глипкерио, - оправленные в платину украшения для носа, ушей и
губ, проделав в толстой доске сказочно аккуратную дыру. Самый богатый бакалейщик
лишился всех лущеных хруспских орехов, серой икры из заморского Уул-Плерна,
сушеных жаворонковых сердец, придающих силу тигровых сердец, фантомьих пальчиков
в сахарной пудре и вафель с амброзией, тогда как менее дорогие лакомства остались
нетронутыми. Из Центральной библиотеки исчезли редкие пергаменты, включая
оригинальные документы, касающиеся прав на прокладку канализации и туннелей в