 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
так и новых, и привлечь к себе их интерес: это могли быть лохмотья девочки-попрошайки,
облегающие штаны и короткая курточка пажа, ожерелья и побрякушки рабыни из
Восточных Земель, тонкая кольчуга, шлем с забралом и узкий меч принца-забияки из тех
же краев, шуршащая зелень дриады, темно-зеленые или бурые водоросли наяды, строгое
платье школьницы и, наконец, расшитое одеяние жрицы любого из многочисленных
ланкмарских богов - люди в городе Черной Тоги почти никогда не обращают внимания на
святотатства по отношению к этим богам, поскольку их насчитываются целые тысячи,
причем одни уходят, другие приходят.
Но существовал в Ланкмаре один-единственный наряд, надеть который не посмела бы
ни одна куртизанка, - простая ряса с капюшоном служительниц истинных богов
Ланкмара.
И между тем...
Не дойдя до Мышелова дюжины ярдов, монахини свернули с тропинки и направились
к ближайшему укромному дереву. Одна из них раздвинула длинные шуршащие ветви;
широкий черный рукав очень смахивал на крыло летучей мыши. Другая монахиня
проскользнула внутрь. Первая торопливо последовала за ней, однако ее капюшон на миг
откинулся и в фиолетовом мерцании светящейся осы мелькнуло улыбающееся лицо
Фрикс.
Сердце у Мышелова подпрыгнуло. Он сам - тоже. Когда под всплеск белых лепестков
- казалось, дерево своими цветами приветствует его, - Мышелов вступил в беседку, обе
черные фигуры повернулись к нему и откинули капюшоны. Так же, как и в последний раз
на борту "Каракатицы", темные волосы Фрикс были убраны под серебряную сетку. Губы
девушки еще улыбались, однако взгляд был серьезен и устремлен куда-то вдаль. Волосы
же Хисвет сами по себе представляли белокуро-серебристое чудо, пухлые губки были
соблазнительно надуты, словно она посылала ему воздушный поцелуй, а веселый взгляд
проказливо плясал по его фигуре.
Девушка шагнула в сторону Мышелова.
С радостным зычным клекотом, слышал который лишь Мышелов, ринулась кровь по
артериям к самой сердцевине его существа и в единый миг возродила уснувшую было
мужественность - так вызванный волшебством джинн в одно мгновение возводит
высоченную башню.
Следуя зову собственной крови, Мышелов с распростертыми объятиями бросился к
Хисвет.
Однако девушки, словно исполняя какой-то быстрый танец, мгновенно поменялись
местами, и в результате Мышелов обнаружил, что обнимает Фрикс и прижимается щекой
к ее щеке, поскольку та в последний миг повернула голову.
Мышелов уже хотел было высвободиться и прошептать учтивые и чуть ли не
искренние извинения (сквозь платье стройное тело Фрикс показалось ему весьма
соблазнительным и не лишенным крайне занимательных выпуклостей), однако в этот миг
Хисвет, положив подбородок на плечо служанки и чуть наклонив в сторону свою
крошечную головку, прижалась полуоткрытыми губами к губам Мышелова, которые
немедленно начали подражать движениям хоботка трудолюбивой пчелы, пьющей нектар.
Ему показалось, что он очутился на седьмом небе, куда допускаются лишь самые юные
и прекрасные из богов.
Наконец Хисвет оторвалась от его рта и, держа лицо так близко, что свежий шрам от
Кошачьего Когтя представился Мышелову в виде розовой ленты с голубыми краями,
идущей от изящнейшего носика к гладкому бархатистому подбородку, прошептала:
- Ликуй, очаровательный воин: ты лично поцеловал в губы барышню Ланкмара, а это
само по себе уже невообразимая фамильярность, причем этой барышней была я - а это
интимность просто небывалая. А теперь, воин, обними покрепче Фрикс, а я тем временем
буду услаждать твой взор и лелеять твое лицо - воистину благороднейшую из частей тела,
забрало самой души. Разумеется, это ниже моего достоинства - ведь не пристало богине