 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Теперь уже узкие, как у ящерицы, языки пламени лизали тьму, вырываясь из-за ставен
мансарды и через забитые окна нижнего этажа. Когда друзья, несясь во весь дух,
добежали до Чумного Подворья, в "Серебряном Угре" уже вовсю били пожарную тревогу.
Как пули друзья влетели в Гибельный переулок, и тут Мышелов схватил Фафхрда за
руку и силой заставил остановиться. Бранясь на чем свет стоит, бледный гигант с
озверевшим лицом уступил только тогда, когда Мышелов задыхаясь крикнул:
- Ударов на десять сердца - только чтобы приготовить оружие! Он выхватил из-за
пояса мешок и, крепко держа его за горловину, изо всех сил ахнул о булыжник мостовой,
так что разбились не только бутылки с маслом, но и горшок с угольями, и через несколько
секунд в самом низу мешка показалось пламя.
Выхватив Скальпель и Серый Прутик, Мышелов с Фафхрдом понеслись дальше, при
этом человечек в сером крутил мешком над головой, чтобы получше раздуть пламя. Когда
друзья перебежали Грошовую и ворвались в Дом Вора, мешок уже успел превратиться в
огненный шар, и Мышелов, высоко подпрыгнув, зашвырнул его в нишу над дверью.
Находившиеся там стражи заверещали от испуга и боли, оказавшись жертвами этого
столь пламенного вторжения, и никак не сумели помешать двум нежданным посетителям.
Из дверей в коридор высыпали воры-ученики, которые услышали визг и топот, но тут
же всыпались назад, завидя полыхающее пламя и двух незнакомцев с лицами демонов,
размахивающих длинными блестящими мечами.
Но один тощий подмастерье - лет десяти от роду, не больше - замешкался. Не знающий
жалости Серый Прутик пронзил его насквозь, и парнишка так и остался лежать с
выпученными глазами и ртом, раскрывшимся в немом крике ужаса и мольбы.
Где-то вдалеке раздался гулкий вой, заунывный и таинственный, от которого волосы у
друзей встали дыбом, и мгновенно все двери в коридоре захлопнулись, хотя Фафхрд и
Мышелов страстно желали, чтобы из них выбежали стражники, коих они могли бы
пощекотать своими мечами. Несмотря на новые длинные факелы на стенах, которыми
были заменены догоревшие, в коридоре царил полумрак.
Друзья поняли, в чем тут дело, когда бросились вверх по лестнице. Возникая не то из
пустоты, не то из воздуха, по ней ползли струи ночного смога.
С каждой секундой они становились длиннее, многочисленнее и плотнее и прилипали к
телу, вызывая мерзкое ощущение. В коридоре наверху из них образовалось нечто вроде
гигантской паутины - от стены до стены и от пола до потолка, - и Фафхрду и Мышелову
приходилось буквально полосовать ее на куски, чтобы продвигаться вперед, что, впрочем,
могло быть и плодом их больного воображения. Черная паутина немного приглушила
раздавшийся снова жуткий, заунывный вой, который доносился из седьмой по счету двери
и на сей раз завершился ликующим кудахтаньем, таким же безумным, как и охватившая
друзей ярость.
И здесь двери стали захлопываться одна за другой. В один из мимолетных проблесков
рассудка Мышелову пришло в голову, что воры боятся не его и Фафхрда - они их еще
даже не видели, - а Христомило и его магии, хотя волшебник и защищал Дом Вора.
Даже комната с картой, откуда вероятнее всего можно было ожидать контратаки, была
плотно закрыта громадной дубовой дверью, обитой железом.
Теперь, чтобы сделать хоть шаг, друзьям приходилось прорубаться сквозь черную
липкую паутину, словно сотканную из веревок. Между комнатой с картой и лабораторией,
посреди чернильного цвета паутины стал вырисовываться паук размером с матерого
волка, который с каждой секундой становился все плотнее и плотнее.
Мышелов рассек висевшую перед ним паутину, отступил на два шага и в мощном
прыжке бросился на паука. Скальпель вонзился точно посередине между восемью только
что появившимися злобными черными глазками, и тело паука, испуская мерзкую вонь,
скукожилось, словно проткнутый ножом рыбий пузырь.
Мышелов и Фафхрд осторожно заглянули в лабораторию алхимика. Там практически
ничего не изменилось, если не считать того, что некоторые вещи удвоились, если не