 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Ночной нищмейстер! - резко окликнул он. Хромой остановился, развернулся и
величественно переступил через порог. Указав пальцем сначала на Мышелова, затем на
Фафхрда, Кровас спросил: - Флим, ты знаешь эту парочку?
Ночной нищмейстер не спеша оглядел обоих и отрицательно покачал головой,
увенчанной тюрбаном из золотой материи.
- Не встречал. Кто они? Стукачи из нищих?
- Но Флим и не может нас знать, - принялся оправдываться Мышелов, в отчаянии
чувствуя, что им с Фафхрдом пришел конец. - Мы держали связь только с Баннатом.
Флим безмятежно произнес: - Последние десять дней Баннат валяется в приступе
болотной лихорадки. Все это время обязанности дневного нищмейстера выполнял я.
В этот миг в комнату влетели Слевьяс и Фиссиф. На подбородке у долговязого вора
голубела шишка. Голова толстяка была перевязана. Он тут же указал на Фафхрда и
Мышелова и завопил:
- Это они напали на нас, забрали добычу из лавки Дженгао и перебили охрану.
Мышелов чуть приподнял локоть, и зеленый флакон разбился вдребезги о мраморный
пол. В воздухе тошнотворно запахло гарденией.
Мгновенно вырвавшись из рук изумленного головореза. Мышелов бросился к Кровасу,
занеся над головой обернутый тряпками меч, словно дубинку. Если ему удастся захватить
главного вора врасплох и приставить ему к горлу Кошачий Коготь, появится возможность
выторговать жизнь себе и Фафхрду. Разве что воры сами хотят, чтобы их главаря
прикончили, чему Мышелов не удивился бы.
С поразительным проворством Флим выставил вперед свой золоченый посох, и
Мышелов полетел кверху тормашками, успев, впрочем превратить в полете вынужденное
сальто в умышленное.
Тем временем Фафхрд, отшвырнув стоявшего слева стражника, заехал ручкой Серого
Прутика прямехонько в челюсть второму головорезу. Мощным усилием удержавшись на
одной ноге, он поскакал к стенке, на которой висели образчики воровской добычи.
Слевьяс кинулся к стене с инструментами и, напрягшись, так что хрустнули мускулы,
вырвал из запертых на висячий замок колец чудовищных размеров лом.
Вскочив на ноги после не слишком удачного приземления перед Кровасом, Мышелов
обнаружил, что царь воров присел за креслом, сжимая в руке кинжал с золоченой
рукояткой и яростно сверкая ледяными глазами. Мышелов обернулся и увидел, что один
из стражей Фафхрда лежит бездыханный на полу, другой начинает потихоньку
приподниматься, а сам могучий Северянин, прислонившись спиной к стене с
причудливыми драгоценностями, размахивает Серым Прутиком и длинным кинжалом,
который он уже успел выхватить из-за спины.
Вытащив Кошачий Коготь, Мышелов зычным, как боевая труба, голосом возопил:
- Все назад! Он сошел с ума! Я сейчас подрежу ему сухожилия на здоровой ноге!
Бросившись между двумя своими стражами, которые до сих пор поглядывали на него с
известной опаской. Мышелов со сверкающим кинжалом в руке оказался перед Фафхрдом,
молясь в душе, чтобы тот, несмотря на опьянение битвой, равно как вином и ядовитыми
духами, узнал его и разгадал только что придуманную уловку.
Мышелов пригнулся, и Серый Прутик просвистел у него над головой. Новый друг не
только все понял, но и подыгрывал - Мышелов надеялся, что промазал он не случайно.
Низко склонившись, он разрезал веревку, которой была притянута к бедру левая лодыжка
Фафхрда. Серый Прутик и длинный нож Северянина продолжали мелькать перед ним.
Вскочив, Мышелов бросился в коридор и крикнул через плечо Фафхрду:
- Смываемся!
Христомило стоял поодаль, невозмутимо наблюдая за происходящим. Фиссиф
трусливо удрал в безопасный уголок. Кровас сидел на корточках за креслом и вопил:
- Догнать их! Схватить! Три еще не выведенных из строя головореза, к которым
наконец вернулся боевой дух, двинулись на Мышелова. Но он, ловко размахивая