 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
добычу! А теперь за дело - ступай!
Сливикин, который при каждом распоряжении подпрыгивал и тряс головой,
проскрипел:
- Будет исполнено! Серой молнией он спрыгнул на пол и скрылся в чернильно-черной
крысиной норе.
Потирая свои мерзкие скрюченные ручки, как это только что делал Сливикин,
Христомило ухмыльнулся и воскликнул:
- То что потерял Слевьяс, вернет моя магия! Фафхрд и Мышелов тихонько отползли
от двери: во-первых, они решили, что теперь, когда внимание Христомило не занято ни
заклинаниями, ни ретортой, ни мерзкой тварью, он легко может их заметить; а во-вторых,
от всего увиденного и услышанного их охватило отвращение и жгучая, но бессильная
жалость к Слевьясу, кто бы там он ни был, а также к другим безвестным жертвам
гибельных заклинаний этого крысоподобного чародея, к несчастным мертвецам, чьим
костям суждено быть обглоданными.
Фафхрд выхватил у Мышелова зеленый флакон и, давясь от тухлого цветочного запаха,
сделал внушительный глоток. Мышелов не смог заставить себя последовать его примеру и
довольствовался парами спирта, которые ему удалось при этом вдохнуть.
И тут позади Фафхрда он увидел стоявшего у дверей комнаты с картой богато одетого
человека, на боку которого висел кинжал с золотой рукояткой, усеянной драгоценными
камнями. Его лицо с глубоко запавшими глазами, обрамленное аккуратно
подстриженными черными волосами и бородкой, было изборождено преждевременными
морщинами, что явно свидетельствовало о бремени ответственности, тяжкой работы и
власти. Улыбнувшись он подозвал друзей.
Приближаясь к незнакомцу, Фафхрд вернул зеленый флакон Мышелову, который
заткнул его пробкой и с хорошо скрываемым раздражением сунул себе подмышку.
Друзья догадались, что перед ним стоял Кровас, великий магистр Цеха. Отрыгиваясь и
пошатываясь, Фафхрд прыгал на одной ноге и снова думал, что сам Кос, бог судьбы, ведет
их сегодня к цели. Более настороженный и сметливый Мышелов напомнил себе, что
стражи велели им доложиться Кровасу, так что их затея если и не идет в соответствии с
его туманными планами, то по крайней мере еще не рухнула окончательно.
Однако ни осторожность Мышелова, ни первобытные инстинкты Фафхрда ни о чем не
предупредили друзей, когда те входили в комнату с картой.
Не успели они пройти и несколько шагов, как четыре головореза с заткнутыми за пояс
ножами скрутили им руки и занесли над головами дубинки. Приятели сочли за лучшее
не сопротивляться, дабы хоть этим подтвердить справедливость слов Мышелова о
крайней осторожности подвыпивших людей.
- Все в порядке, великий магистр, - рявкнул один из головорезов. Кровас повернул
самое большое кресло и уселся, испытующе и холодно глядя на друзей.
- Что привело двух вонючих и пьяных нищих в место, куда вход дозволен только
магистрам? - спокойно осведомился он.
Мышелов почувствовал, как от облегчения на лбу у него выступил пот. Его
блистательная маскировка все еще работает, на нее клюнул сам принципал, хотя и
заметил, что Фафхрд под мухой. Продолжая прикидываться слепцом, он заговорил
дрожащим голосом:
- Страж, что дежурит над дверью, выходящей на Грошовую, велел нам доложиться
тебе лично, о великий Кровас, поскольку ночной нищмейстер отпросился с целью
соблюдения половой гигиены. Сегодня мы поживились очень недурно! - Порывшись в
кошеле и по возможности не обращая внимания на пальцы, сжимавшие его плечи,
Мышелов извлек золотой, который дала ему чувствительная куртизанка и на дрожащей
ладони протянул его Кровасу.
- Избавь меня от своего неумелого лицедейства, - резко сказал Кровас. Мышелов
послушно выпрямился, насколько позволяли ему руки державших его головорезов, и,