 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
обрамленные закопченной каменной кладкой. К дверям вели две ступени, наполовину
истертые за долгие века. Факелы, укрепленные по бокам дверного проема, струили
оранжево-желтый свет. Что делалось в глубине проема, друзья не видели, поскольку
Гибельный переулок выходил на Грошовую несколько под углом. Однако, насколько они
могли разглядеть, нигде не было ни привратников, ни стражи - вообще никого, даже пса
на цепи. Выглядело это зловеще.
- Ну и как мы проберемся внутрь? - хриплым шепотом поинтересовался Фафхрд. -
Поищем сзади, в Убийственном проулке, какое-нибудь запертое окно? У тебя в мешке, я
полагаю, найдется медвежья лапа? А может, попробуем через крышку? Я уже знаю, ты в
этом деле мастер. Заучи меня! Я умею лазать по деревьям и горам - заснеженным,
обледенелым и по голому камню. Видишь стену?
Фафхрд отступил, готовясь с разбега взлететь на нее. - Угомонись, Фафхрд, - сказал
Мышелов, снова положив ладонь на широкую грудь Северянина. - Крышу мы оставим
про запас. И стены тоже. Я готов принять на веру, что ты отлично лазаешь по горам. А
внутрь мы просто войдем через дверь. - Он нахмурился. - Постукивая палочками и
прихрамывая. Пошли, я по дороге все приготовлю.
Он потащил скептически скривившегося Фафхрда назад по Гибельному переулку, и
когда Грошовая скрылась из виду, объяснил:
- Мы прикинемся попрошайками, членами Цеха Нищих, который входит в Цех Воров
и, кажется, размещается в том же доме - во всяком случае попрошайки приходят с
докладом в Дом Вора к нищмейстерам. Сделаем вид, что мы новенькие, ушли на
промысел днем, поэтому ночной нищмейстер или стража не обязаны знать нас в лицо.
- Но мы вовсе не похожи на попрошаек, - возразил Фафхрд. - У них всегда жуткие
язвы, или скрюченные конечности, а то и вовсе нет рук или ног.
- Вот этим-то я сейчас и займусь, - хмыкнул Мышелов, вытаскивая свой Скальпель.
Фафхрд насторожился и попятился, однако Мышелов, не обращая на него внимания,
задумчиво уставился на длинный узкий клинок, потом, радостно закивав, отстегнул от
пояса ножны из крысиной кожи, вложил в них меч и проворно обмотал все это широкой
матерчатой лентой, извлеченной из мешка.
- Ну вот! - проговорил он, завязывая концы ленты узлом. - Теперь у меня есть клюка.
- Что это? - удивился Фафхрд. - И зачем? - Затем, что я буду изображать слепого. -
Шаркающей походкой он сделал несколько шагов, постукивая перед собой обернутым в
ленту мечом, который держал за крестовину, так что вся рукоятка с навершием оказалась
скрытой у него в рукаве, и выставив вперед другую руку. - Ну как, похоже? - спросил он
Фафхрда. - По-моему, неплохо. Слепой как крот, ведь верно? Не волнуйся, Фафхрд,
повязка на глазах у меня будет из реденькой ткани, я прекрасно все увижу. К тому же в
Доме Вора мне не придется никого убеждать, что я действительно слепой. Сам знаешь,
большинство попрошаек только прикидываются незрячими. Так, а что же мы будем
делать с тобой? Изображать слепого тебе нельзя - это может вызвать подозрения.
Мышелов откупорил свой кувшин и для вдохновения глотнул. Фафхрд из принципа
последовал его примеру. Мышелов причмокнул и заявил:
- Есть! Ну-ка, Фафхрд, встань на правую ногу, а левую согни в колене назад. Держись!
Не падай! Да легче ты, держись за мое плечо! Вот так. Подтяни левую ногу повыше. А из
твоего меча мы сделаем костыль - по размерам он вполне годится. Будешь себе прыгать,
держась за мое плечо, - хромой ведет слепого, очень трогательно, театр, да и только! Да
подтяни же повыше левую ногу! Нет, так не пойдет, придется ее привязать. Но сперва
сними меч.
Вскоре Серый Прутик стал похож на Скальпель, и Мышелов принялся привязывать
левую лодыжку Фафхрда к бедру, причем затянул веревку страшно туго, однако Фафхрд,
благодаря анестезирующему действию вина, этого не заметил. Опершись на свой костыль
со стальной сердцевиной, он, пока Мышелов работал, хлебнул из кувшина и задумался.
Когда он познакомился с Вланой, его очень заинтересовал театр, а сам дух актерского