 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
мог быть бездомный котяра или большая наглая крыса, вот вроде этой! - он снова пнул
ногой выглянувшего из норы грызуна. - А secundus [во-вторых (лат.) ], если это и была
какая-то обученная колдуном Кроваса тварь, то как она может что-либо сообщить? Я не
верю, что животные могут разговаривать, если не считать попугаев и подобных им птиц,
которые умеют лишь нести всякую чушь, не верю в животных, изъясняющихся знаками,
доступными пониманию человека. Или ты можешь себе представить зверя, который
макает свою лапу в горшок с чернилами и пишет свое сообщение на расстеленном на полу
пергаменте? Эй, ты там, за стойкой! - обратился он к подавальщику. - Где мои кувшины?
Парнишка ушел за ними несколько дней назад - его что, сожрали крысы? Или он просто
помер с голоду, пока бродил там в погребе? Поторопи-ка его, а нам покамест налей еще!..
Нет, Фафхрд, даже если считать, что та зверюга имела какое-то отношение к Кровасу и
вернулась в Дом Вора после нашего налета, то что она могла сообщить? Только что с
ограблением лавки Дженгао вышло что-то не то. Так они и без этого догадались бы,
увидев, что воры и охрана задерживаются.
Фафхрд нахмурился и упрямо возразил: - Этот волосатый заморыш мог, однако, как-
то передать наши приметы в Цех, а они выследят и нападут на нас дома. То же самое
могли сделать Сливикин и его жирный приятель, придя в себя после нашей взбучки.
- Мой почтенный друг, - с жалостью в голосе отвечал Мышелов, - боюсь, что крепкое
вино, извини, ударило тебе в башку. Если бы в Цехе знали, как мы выглядим и где живем,
они достали бы нас несколько дней, недель, даже месяцев назад. Похоже, ты не знаешь,
что за сделанную на свой страх и риск или несогласованную с ними кражу у них одно
наказание - смерть, причем по возможности после пыток.
- Да все я знаю, а мое положение еще хуже твоего, - ответил Фафхрд и, попросив
Мышелова держать язык за зубами, поведал ему историю о том, что Влана задумала
вендетту и имеет весьма серьезные намерения отомстить.
Тем временем из погреба появились кувшины, но Мышелов лишь велел еще раз
наполнить глиняные кружки.
- И вот, - закончил Фафхрд, - в результате обещания, данного влюбленным до безумия
и невежественным юнцом на самом юге Стылых Пустошей, я теперь оказался в
положении вполне трезвомыслящего - когда не пью, понятное дело, - человека, которого
постоянно просят вступить в войну против силы, не менее могущественной, чем сам
Карстак Овартомортес, поскольку, как ты, наверно, знаешь, у Цеха есть филиалы во всех
более или менее крупных городах страны, не говоря уж о соглашениях с воровскими и
бандитскими организациями других стран о выдаче нарушителей закона. Я искренне
люблю Влану, уж будь уверен, она сама опытная воровка и без ее советов я вряд ли
уцелел бы в свою первую неделю в Ланкмаре, но на этом вопросе она немного
сдвинулась, у нее случился бзик, который не вышибить из нее ни логикой, ни
убеждениями. И через месяц пребывания здесь я понял: единственный способ выжить в
этой цивилизации - это придерживаться ее неписанных законов - они гораздо важнее, чем
вырубленные на камне ее скрижали - и нарушать их только когда тебе угрожает
опасность, причем делать это в глубокой тайне и со всеми возможными
предосторожностями. Как я сегодня и поступил - это, кстати, не первый мой налет.
- Воистину, выступать против Цеха в открытую - это безумие, тут ты совершенно прав,
- заметил Мышелов. - Если ты не можешь силой или уговорами заставить свою
очаровательную девушку отказаться от этой дикой затеи, а я вижу, что Влана бесстрашна
и своенравна, значит, ты должен твердо отказывать ей всякий раз, когда она лишь
заикнется об этом.
- Воистину, должен, - согласился Фафхрд и с легким упреком в голосе добавил, - хотя,
как я понимаю, ты заявил ей, что охотно перерезал бы глотки типам, которых мы
уложили.
- Да это ж простая любезность, приятель! Неужто я должен был вести себя неучтиво с
твоей девушкой? Просто я хотел подчеркнуть и твое и мое рвение. Во не соглашаться с