 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
исполосованной спиной, он прошептал:
- Как тебя зовут?
- Рита, - выдохнула та. Рядом прошла Хисвет, подцепила серебряной вилкой черной
икры, и Рита мгновенно рухнула на колени.
- Тайные восторги, - пробормотала дочь Хисвина и принялась катать голубовато-
розовым язычком икринки по пухлой верхней губе.
Когда Мышелов ушел, Глипкерио склонился к Хисвину и стал похож на черную
виселицу.
- Между нами, - прошептал он. - Эти крысы порой заставляют даже меня... э-э...
тревожиться.
- Жуткие твари, - мрачно согласился Хисвин. - Могут устрашить даже богов.
Фафхрд скакал на юг, в сторону Сархеенмара, по каменистой дороге, зажатой между
отвесными скалами и Внутренним морем. Черные волны дыбились подле берега и с
глухими ударами разбивались в нескольких ярдах ниже дороги, которая от брызг была
влажной и скользкой. Низкие темные тучи состояли, казалось, не из паров воды, а из дыма
вулканов или горящих городов.
Северянин спал с тела - лишний жир ушел с потом, сгорел, - глаза его налились кровью
от пыли, вокруг них выступили красные круги, волосы потускнели. Он скакал на мощной
и сухопарой серой кобыле, дикие глаза которой тоже покраснели - она выглядела не менее
зловеще, нежели местность вокруг.
Он добыл эту лошадь у минголов вместо гнедого, и, несмотря на скверный нрав
кобылы, сделка оказалась выгодной, так как, когда Фафхрд встретил минголов, гнедой от
бешеной скачки уже еле дышал. Приближаясь по лесной дороге к Клелг-Нару, он увидел
трех тощих, как пауки, минголов, которые собирались изнасиловать стройных сестер-
двойняшек. Это жестокое и малоэстетичное мероприятие Фафхрду удалось
предотвратить, поскольку он не дал минголам времени воспользоваться луками, а их
короткие кривые мечи по сравнению с Серым Прутиком были ничто. Когда последний из
троицы, изрыгая проклятия и кровь, повалился на землю, Фафхрд повернулся к одинаково
одетым девочкам и обнаружил, что спас лишь одну: один из подлых минголов, прежде
чем броситься на Северянина, успел перерезать второй горло. Вот тут Фафхрд и завладел
одной из мингольских лошадей, несмотря на то, что она кусалась и лягалась, как бешеная.
Из воплей и всхлипываний оставшейся в живых девочки Фафхрд понял, что ее родители
возможно еще живы и находятся среди защитников Клелг-Нара, поэтому он тут же
вскинул ее на луку седла, хотя она сопротивлялась изо всех сил и пыталась его укусить.
Когда же она немного угомонилась, Фафхрд пришел в возбуждение: тонкие и длинные
руки и ноги девочки были так близко, лемурьи глаза были такими огромными, и к тому же
она, перемежая речь жуткими девичьими проклятиями и совсем уж детскими
выражениями, не переставая твердила, что все мужчины без исключения - волосатые
скоты, презрительно поглядывая при этом на роскошную растительность на груди
Северянина. Однако он все же сдержал свой любовный пыл из уважения к совсем юным
летам девочки - ей с виду было не больше двенадцати, хотя она и отличалась довольно
высоким ростом, - а также к перенесенной ею утрате. Однако когда он вернул девчонку не
слишком признательным и на удивление подозрительным родителям, то на его учтивое
обещание вернуться через годик-другой, она лишь сморщила курносый нос, язвительно
взглянула на него своими голубыми глазами и повела плечами, отчего в голову Фафхрда
закрались сомнения: а правильно ли он поступил, когда спас ее от минголов и дал ей
столь опрометчивое обещание? Но как бы там ни было, он все же добыл себе свежую
лошадь и тугой мингольский лук с целым колчаном стрел.
В Клелг-Наре шли ожесточенные уличные бои за каждый дом, за каждое дерево, а по
ночам на востоке полукругом горели огни мингольских костров. К своему