 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
впечатление, Глипкерио надел на свою белокурую курчавую голову веночек из каких-то
фиолетовых цветов.
А рядом с ним, легко, словно эльф, повиснув у него на руке и едва достигая ему до
пояса, стояла облаченная в светлое шелковое платье Хисвет. На ее лице, от левой ноздри
до подбородка розовел след, оставленный кинжалом Мышелова; шрам непременно
придал бы ее лицу язвительное выражение, если бы девушка не смотрела на молодого
человека с весьма милой улыбкой.
Между ложем Глипкерио и клеткой с крысами стоял ее отец Хисвин. На его костлявом
теле болталась черная тога, однако на голове до сих пор был надет облегающий шлем из
черной кожи с длинными наушниками. Устремив горящий взгляд на клетку, он делал
перед ней какие-то гипнотические пассы своими длинными пальцами.
- Черной бездны грызуны, - начал он заклинание свистящим от старости, но вместе с
тем резким и повелительным голосом.
В этот миг из узкого прохода подле ложа появилась юная служанка с большим
серебряным подносом на бритой голове, который был заставлен кубками и серебряными
блюдами со всякой соблазнительной снедью. Кисти девушки были прикованы
серебряными цепочками к обручу на талии, а стройные черные лодыжки соединены такой
же цепочкой, позволявшей ей делать шаги всего в две ступни.
На этот раз Глипкерио молча простер к ней длинную узкую длань и снова приложил
костлявый палец к губам. Стройная служанка замерла и осталась стоять недвижно, словно
березка в безветренный день.
Мышелов хотел было сказать: "Могущественный сюзерен, это все злодейские чары. Вы
якшаетесь с вашими смертельными врагами! ", однако в этот миг Хисвет опять
улыбнулась ему, и он почувствовал, как страшновато-восхитительный холодок пробежал
от серебряной стрелки, засевшей в виске, по щеке и челюстям к языку, который
мгновенно онемел.
Хисвин снова забормотал с легкой илтхмарской шепелявостью, напомнившей
Мышелову стрекотание крысы по имени Григ:
Черной бездны грызуны Сгинуть, как один, должны, Обратиться в прах и
переть! Лезь клочками, крысья шерсть...
Черные крысы, сбившись в дальний от Хисвина конец клетки, возбужденно пищали и
взвизгивали, словно объятые ужасом. Большинство из них встали на задние лапки и
прильнули к решетке, будто смертельно перепуганные люди.
Вычерчивая в воздухе пальцами какой-то сложный и таинственный узор, старик
продолжал:
... Тускни, меркни, крысий взгляд! Приходи, могильный хлад!
Рассыпайся мозг, как дерть! Шаг, другой - и в жилах смерть!
"И настала круговерть", - крысы, поворачиваясь на месте, словно актеры-любители,
желающие облегчить и вместе с тем драматизировать свое падение на землю, стали очень
убедительно валиться на пол клетки и друг на дружку и замирали, сомкнув мохнатые
ресницы, безвольно откинув лысый хвост и вытянув кверху лапки с острыми когтями.
В зале послышались медленные шлепки - это рукоплескал Глипкерио своими
огромными ладонями длиной в человеческую ступню. Затем этот орясина-монарх
двинулся к клетке походкой столь быстрой и вместе с тем легкой, что нижние две трети
его тоги стали напоминать шатер. Хисвет весело семенила рядом, а Хисвин принялся
пересекать залу по длинной дуге.
- Ты зрел это чудо. Серый Мышелов? - тонким голосом осведомился Глипкерио, сделав
знак гонцу подойти поближе. - Ланкмар наводнен крысами. Ты, который, судя по твоему
имени, должен был бы нас защитить, несколько задержался с возвращением. Однако -
хвала черным костям богов! - мой грозный слуга Хисвин и его несравненная дочь, еще