 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Сокольничий взвыл от боли, послышался хруст сломанной кости. Фафхрд всей тяжестью
прижал его сверху и, не отрываясь, смотрел на Мышелова в кожаной маске и перчатках
стоявшего перед женщиной.
- Второй сокольничий за ночь, - передразнивая Атью, проговорил Мышелов. -
Неплохо, Фафхрд. - И он безжалостно продолжил: - Маскарад кончен, Атья. Ты больше не
будешь мстить высокородным женщинам Ланкмара. Ну и подивится жирный Муулш на
свою голубку! Украсть свои собственные драгоценности! Весьма хитро, Атья!
Горький страдальческий крик вырвался из груди вконец пораженной женщины,
воплощавшей теперь унижение и слабость. Однако она тут же прекратила раскачиваться,
и выражение крайнего отчаяния исказило ее мелкие черты.
- В Горы Тьмы! - дико завопила она. - В Горы Тьмы! Отдайте Тьяа дань в ее последней
твердыне!
Вслед за этими словами из горла у нее вырвался странный клекот и свист.
Все птицы как одна поднялись с насестов, но к алтарю не подлетали. Они закружились
бешеной стаей, издавая пронзительные крики, на которые женщина время от времени
отвечала.
- А ну, Атья, брось эти штучки! - предупредил Мышелов. - Смерть близка.
Тут одна из черных птиц, нырнув к полу, подхватила усеянный изумрудами браслет и
вылетела через окно, выходившее на реку Хлал. Остальные одна за другой бросились за
ней.
Словно какая-то гротескная ритуальная процессия, они летели в ночи, неся в когтях
целое состояние: ожерелья, броши, кольца и булавки из золота, серебра и янтаря,
украшенные самыми разными самоцветами, посверкивавшими в лунном свете.
Едва три последние птицы, которым уже не досталось украшений, исчезли, как Атья,
воздев руки в черных рукавах к изваяниям крылатых женщин и словно умоляя о чуде,
испустила дикий крик, спрыгнула с алтаря и бросилась вслед за ними.
Мышелов не сразил ее, а, держа меч наготове, побежал следом. Они оба скрылись в
глубокой нише. Снова послышался крик, и через несколько секунд Мышелов, уже один,
подошел к Фафхрду. Он разрезал веревки, поднял стул и помог другу подняться на ноги.
Раненый сокольничий лежал неподвижно и только тихонько постанывал.
- Она бросилась в Хлал? - спросил Фафхрд, в горле у которого пересохло.
Мышелов кивнул. Фафхрд сонно потер себе лоб. Яд перестал действовать, и в голове у
него немного прояснилось.
- Даже имена у них были похожи, - еле слышно пробормотал он. - Атья и Тьяа.
Подойдя к алтарю. Мышелов принялся освобождать вора от пут. - Кто-то из ваших,
Стравас, обстрелял меня сегодня ночью, - беззаботно заметил он. - Мне было не так-то
просто избавиться от них и подняться по этой захламленной лестнице.
- Теперь я сожалею об этом, - ответил Стравас. - А в дом к Муулшу за
драгоценностями приходили тоже ваши? Стравас кивнул, разминая затекшие члены.
- Но я надеюсь, что сейчас мы союзники, - ответил он, - хотя делить нам уже нечего,
если не считать нескольких стеклянных побрякушек. - Он мрачно усмехнулся. - Неужто
никак нельзя было избавиться от этих черных дьяволов и не потерять добычу?
- Ты очень алчен, Стравас, особенно для человека, которого вырвали из лап у смерти, -
отозвался Мышелов. - Но я полагаю, это у тебя профессиональное. Нет, я очень рад, что
птицы улетели. Больше всего я боялся, что они выйдут из повиновения - а так и случилось
бы, прикончи я Атью. Только она могла управлять ими. Малейшая оплошность, и нас
ждала бы неминуемая гибель. Смотри, как вспухла рука у Фафхрда.
- А может, птицы принесут сокровища назад? - с надеждой спросил Стравас.
- Не думаю, - ответил Мышелов.
Две ночи спустя ростовщик Муулш, узнавший кое-что о происшедших событиях от
сокольничего со сломанной рукой, который прежде ухаживал за птичками его жены,