 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
крыльями. Облизнув губы, Фафхрд уставился на нее; его отуманенный ядом рассудок
отказывался понять, что это может быть.
Но вместе с тем он почти автоматически начал работать своими длинными гибкими
пальцами, пытаясь развязать путы на руках.
- Знай же, глупец, - проговорила черная тень, - что божества не умирают, когда на них
налагают запрет отступники-жрецы, они никуда не исчезают, когда их проклинает ложное
и самонадеянное божество. Жрецы и поклонники уходят, но они остаются. Когда я
впервые взобралась сюда, я была мала и не имела крыльев, но я почувствовала
присутствие этих божеств в самих камнях. И я сердцем ощущала родство с ними.
В этот миг Фафхрд услышал, как Мышелов позвал его по имени - голос был очень
слабый и приглушенный, но несомненно принадлежал его другу. Он доносился откуда-то
из нижней части храма, сливаясь с еле слышным, глухим ревом Хлала. Тень на алтаре что-
то резко вскрикнула и вскинула вверх руку, так что качнулось полукружие у нее за
спиной.
Одна из черных птиц слетела с насеста, уселась на руку сокольничему, стоявшему
рядом со Стравасом, и тот ушел. Вскоре по его шагам стало ясно, что он спускается по
лестнице. Другой сокольничий подбежал к окну, через которое Фафхрд проник в башню,
и сразу же послышался скрип перерезаемой веревки. Второй сокольничий вернулся на
место.
- Похоже, сегодня ночью у Тьяа достаточно поклонников, - прочирикала тень на
алтаре. - И придет день, когда все роскошные женщины Ланкмара буду сами, объятые
ужасом, подниматься сюда, чтобы принести в жертву Тьяа часть своих украшений.
Фафхрду, который видел теперь гораздо лучше, показалось, что чернота тени слишком
гладка для оперения, но наверняка он ничего сказать не мог. Он продолжал дергать путы
и вскоре почувствовал, что на правой кисти они немного ослабли.
- Попортить красу. Попортить красу, - хрипло клекотали птицы. - Клювом лобызнуть.
Когтем приласкать.
- Когда я была маленькой, - продолжала тень, - я могла лишь мечтать о таком, тайком
убегая из отцовского дома в это святое место. Но уже тогда во мне жил дух Тьяа,
заставляя людей избегать и бояться меня. Однажды я нашла спрятавшуюся здесь молодую
раненую птицу и вылечила ее. Она оказалась прямым потомком древних птиц Тьяа,
которые после осквернения храма улетели в Горы Тьмы дожидаться того часа, когда Тьяа
снова призовет их к себе. Оккультными путями почувствовав, что Тьяа возродилась во
мне, птица вернулась в храм. Мы познакомились с нею и медленно - ведь мы были юны и
одиноки - стали вспоминать древние ритуалы и обретать способность беседовать друг с
другом. Год шел за годом, и птицы одна за одной возвращались из Гор Тьмы. Они стали
спариваться друг с дружкой. Наши церемонии делались все совершеннее. Мне стало
трудно оставаться жрицей Тьяа в тайне от всего мира. Нужно было доставать много
живой пищи. Нужно было многому учиться. Но я крепилась. Все это время люди,
окружавшие меня в миру, испытывали ко мне сильную ненависть, чувствуя мою силу,
оскорбляли и старались унизить меня. Тысячу раз на дню честь Тьяа втаптывалась в грязь.
Меня лишили привилегий, положенных мне по рождению и положению, и я была
вынуждена довольствоваться всем грубым и вульгарным. Но я покорилась и вела себя так,
словно была одной из них, а сама в душе насмехалась над их тупостью, легкомыслием и
суетностью. Я ожидала своего часа и чувствовала, как с каждым днем крепнет во мне дух
Тьяа.
- Тьяа! Тьяа! - подхватили птицы.
- Затем я стала искать помощников и нашла двух потомков древних сокольничих Тьяа,
в чьих семьях еще были живы и почитаемы старые традиции. Они узнали меня и отдали
мне должное. Теперь они прислуживают мне.
Фафхрд почувствовал, как стоящий рядом с ним сокольничий согнулся в почтительном
поклоне. У Северянина было такое ощущение, как будто он присутствует на мерзком