 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Почувствовав на плечах тяжесть огромной массы воды, Фафхрд вцепился в борт.
Палуба угрожающе накренилась. Вода хлынула в отверстие для весел в противоположном
борту. В замешательстве Фафхрд понял, что галера попала на подошву волны и
зачерпывает воду всем бортом. Такого ей не выдержать. Увернувшись от следующего
вала, он бросился на помощь кормчему, в одиночестве боровшемуся на юте со стихией.
Они вдвоем навалились на громадное рулевое весло, которое казалось погруженным не в
воду, а в камень. Дюйм за дюймом они медленно двигались по узкой палубе. И тем не
менее, галера, похоже, была обречена.
Но дело решил случай - то ли на миг ослабел напор волн и ветра, то ли вовремя
навалились на весла сидевшие на носу гребцы. Как бы там ни было, но полузатопленное
судно медленно и неуклюже встало на ровный киль и начало постепенно спрямлять курс.
Фафхрд с кормчим прилагали неимоверные усилия, чтобы удержать каждый завоеванный
фут. И только когда галера благополучно двинулась полным ветром, они подняли головы
и осмотрелись. Фафхрд обнаружил, что в грудь ему направлены два меча. Прикинув свои
шансы, он решил пока не сопротивляться.
Было трудно поверить, что в такой страшной сырости можно сохранить хоть какой-то
огонь, но один из воинов держал в руке плюющийся искрами смоляной факел. В его свете
Фафхрд разглядел, что оба они были, так же как и он, северянами. Высокие костлявые
парни, такие светловолосые, что бровей почти не было видно. На них были боевые
доспехи с металлическими заклепками и небольшие бронзовые шлемы. Лица их выражали
нечто среднее между свирепостью и ухмылкой. Фафхрд снова ощутил запах перегара.
Взглянув на нос галеры, он увидел, как трое гребцов вычерпывают из трюма воду с
помощью ведра, прикрепленного к чему-то вроде ручной лебедки.
В сторону юта широкими шагами двигался какой-то человек - скорее всего, главарь,
если судить по его уверенному виду и одежде, украшенной золотом и драгоценными
камнями. Гибким кошачьим движением он взлетел по короткому трапу. Он казался
моложе других, а черты его лица отличались изяществом. Белокурые волосы, тонкие и
шелковистые, прилипли к мокрым щекам. Однако плотно сжатые, искривленные в улыбке
губы говорили о кровожадности, а в ярко блестевших голубых глазах таилось безумие.
Под их взглядом лицо Фафхрда посуровело. Однако Северянину не давал покоя один
вопрос. Почему даже среди суматохи он не слышал ни криков, ни воплей, ни
громогласных команд? С тех пор как он появился на борту, никто не произнес ни единого
слова.
Похоже, юный главарь принял относительно Фафхрда какое-то решение: чуть
раздвинув тонкие улыбающиеся губы, он указал рукою на скамьи для гребцов. Наконец
Фафхрд решил нарушить молчание и хриплым неестественным голосом спросил:
- Что вы задумали? Не забывайте, что я спас ваш корабль. Он весь напрягся, с
удовлетворением отметив, что кормчий держится рядом с ним, словно общая работа
сковала их незримой цепью. Главарь перестал улыбаться. Приложив палец к губам, он
раздраженно повторил свой первый жест. На этот раз Фафхрд понял. Он должен заменить
гребца, которого сбросил за борт. Иронизируя над собою в душе, Фафхрд признал, что это
по-своему справедливо. Ему пришло на ум, что если он вновь ввяжется в столь
невыгодное для себя сражение, его ждет быстрая смерть, а если бросится за борт в
безумной надежде отыскать одномачтовик в этой завывающей и бушующей тьме, то
смерть будет медленной. Руки воинов, державших мечи, напряглись. Коротким кивком
Фафхрд дал им понять, что готов подчиниться. По крайней мере все они - его
соплеменники.
Когда Фафхрд ощутил под лопастью своего весла тяжелую, неподатливую воду, его
охватило новое, причем давно знакомое чувство. Он сразу стал как бы частью судна и
стремился к той же, что и оно, цели - какова бы она ни была, проникся древним духом
единения с гребной скамьей. А когда его мышцы разогрелись и настроились на ритм
гребли, Фафхрд обнаружил, что поглядывает на окружающих его людей, как на старых