 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
прохода. Через несколько мгновений каждому из них показалось, что он различает в
темноте семь крошечных зеленоватых огоньков: словно светляки, они медленно плавали в
воздухе, но в отличие от этих насекомых, свет их не мерцал и казался более рассеянным,
словно каждый светляк был одет в плащ из нескольких слоев кисеи.
И тут между тусклыми огоньками зазвучал голос - елейный, старческий, но несколько
язвительный, похожий на дрожащий звук флейты.
- О, мои сыновья, оставляя в стороне вопрос о гипотетическом западном континенте,
рассматривать который не входит в мои намерения, я хочу заметить, что есть в Неволе
еще одно место, где вы не искали забвения после жестокой гибели своих возлюбленных.
- И что же это за место? - после долгой паузы, тихо и чуть заикаясь, спросил
Мышелов.
- Город Ланкмар, сыновья мои. А кто я такой - если не считать того, что я ваш
духовный отец - это уже частности.
- Мы поклялись страшной клятвой никогда больше не возвращаться в Ланкмар, -
помолчав, проворчал Фафхрд, но негромко, покорно и словно в чем-то оправдываясь.
- Клятвы следует держать лишь до тех пор, пока цель их не будет достигнута, -
отозвался голосок-флейта. - Любой зарок в конце концов берется назад, от любого
установленного для себя правила человек в конце концов отказывается. В противном
случае подчинение законам начинает ограничивать развитие, дисциплина превращается в
оковы, целостность - в путы и зло. В смысле знаний вы взяли от мира все, что могли. Вы
закончили школу, объехав громадную часть Невона. Теперь вам остается лишь
продолжить обучение в Ланкмаре, этом университете цивилизованной жизни.
Семь огоньков немного потускнели и приблизились друг к другу, словно удаляясь по
коридору.
- Нет, мы не вернемся в Ланкмар, - в один голос ответили Фафхрд и Серый Мышелов.
Семь огоньков померкли окончательно. Так тихо, что друзья едва расслышали, однако
все же расслышали, они в этом не сомневались, голосок-флейта спросил:
- Боитесь?
Затем они услышали скрежет камня о камень, едва различимый, но вместе с тем
почему-то внушительный.
Так закончилась первая встреча Фафхрда и его друга с Нингоблем Семиоким.
Через дюжину ударов сердца Серый Мышелов выхватил свой тонкий, в полторы руки
величиной, меч Скальпель, которым он привык с хирургической точностью отворять
людям кровь, и устремился вслед за его посверкивающим кончиком в скальный проход.
Ступал он неторопливо, но решительно. Фафхрд двинулся следом, но не без колебаний и
еще более осторожно, держа свой Серый Прутик почти у самой земли и, несмотря на его
увесистость, легко поводя им из стороны в сторону. Семь лениво покачивающихся
огоньков очень напоминали ему головы громадных кобр, изготовившихся к прыжку. Он
решил, что пещерные кобры, если таковые существуют, могут фосфоресцировать точно
так же, как глубоководные угри.
Они продвинулись в глубь прохода немного дальше, чем сумел Фафхрд в первый раз -
благодаря медленному шагу глаза их лучше приспосабливались к полутьме, - когда
кончик Скальпеля вдруг тонко взвизгнул, упершись в скалу. Молча выждав, пока их глаза
еще лучше освоятся с полумраком, друзья убедились, не прибегая к помощи меча, что
коридор тут и кончается; в гладкой стене не было ни одной дыры, в которую могла бы
проскользнуть говорящая змея, не говоря уж о существах, действительно наделенных
даром речи. Мышелов в нескольких местах нажал на каменную стену, а Фафхрд раз и
другой бросился на нее всем телом, но она даже не шелохнулась, как и подобает скале в
недрах горы. На обратном пути друзья осматривались с удвоенным вниманием, пытаясь
обнаружить какой-нибудь боковой ход, пусть даже самый узкий, колодец или отверстие в
потолке, но не нашли ничего подобного.
Убедившись, что их лошади продолжают мирно пощипывать жухлую травку у входа в